– Я хотел позвонить еще вчера, но побоялся показаться навязчивым, – извиняющимся тоном проговорил Мэтт.

– Да, вы правы, так лучше, – с искренней признательностью ответила Офелия. Оба они не знали, о чем говорить, хотя Офелия не сомневалась, что Пип с радостью поболтала бы с Мэттом. – Еще раз спасибо за цветы. Мы с Пип были очень тронуты.

– Я хотел спросить, может быть, вы все‑таки приедете сегодня? Вам обеим полезно развеяться. А вы как считаете?

Офелии совсем не хотелось никуда ехать, однако, бросив взгляд на Пип, она заколебалась. Скорее всего Пип обрадуется возможности хоть ненадолго выбраться из дома, и Офелия вдруг почувствовала неясный укол совести за то, что едва не отказалась.

– Из меня сегодня неважный собеседник, – вздохнула Офелия.

После вчерашнего она. чувствовала себя так, словно ее пропустили через мясорубку. Уткнувшись головой в подушку Чеда, чтобы не услышала Пип, она долго плакала. Подушка еще хранила слабый, едва уловимый запах его волос – Офелия поклялась, что не станет ее стирать, и сдержала слово.

– Насчет Пип ничего сказать не могу. Думаю, она будет рада повидать вас. Давайте я спрошу ее, а потом перезвоню вам, хорошо?

Впрочем, спрашивать ей не пришлось. Едва Офелия повесила трубку, как увидела, что Пип кивает головой, словно китайский болванчик.

– Ой, давай поедем! Ну пожалуйста!

Лицо Пип просияло такой радостью, что у Офелии просто не хватило духа отказать ей, хотя сама она куда охотнее осталась бы дома. К счастью, ехать недалеко – всего полчаса, и они на месте, подумала про себя Офелия, решив, что если настроение будет совсем уж отвратительное, то ничто не помешает им с Пип через пару часов вернуться назад. Она не сомневалась, что Мэтт все поймет. Он и без того, наверное, уже догадался, что ей никуда не хочется ехать.

– Мамочка! – умоляюще посмотрела на нее Пип.

– Хорошо, – сдалась Офелия. – Только ненадолго. Я устала.

Пип, конечно, догадалась, что дело не только в усталости. Она лишь надеялась, что присутствие Мэтта поможет матери немного приободриться. Офелия никогда не скрывала, что ей приятно разговаривать с ним. И потом что‑то подсказывало Пип, что матери сейчас куда полезнее будет побродить немного по берегу океана, чем сидеть в пустом доме.

Офелия предупредила Мэтта, что они постараются приехать ближе к полудню, и сразу почувствовала, как он обрадовался. Она даже предложила прихватить с собой сандвичи, но Мэтт, рассмеявшись, посоветовал ей не беспокоиться об этом. Дескать, он сам приготовит омлет. А на тот случай, если Пип не понравится, он заранее купил для нее ее любимое арахисовое масло. Офелия невольно улыбнулась – его слова прозвучали в точности как предписание врача.

Когда они подъехали к дому, Мэтт уже ждал их. Устроившись на веранде, он наслаждался по‑летнему солнечным днем и, заметив их, просиял. А Пип, радостно визжа, повисла у него на шее. Немного смутившись, Офелия поцеловала его в обе щеки. Выглядела она неплохо, но Мэтт сразу заметил грусть в ее глазах. Плечи Офелии устало ссутулились, словно на них давил тяжкий груз… впрочем, в сущности, так оно и было. Бережно усадив ее в плетеное кресло, Мэтт укутал ей ноги пледом, посоветовав посидеть в тишине и отдохнуть, пока он приготовит поесть. Заговорщически подмигнув Пип, Мэтт спросил, нет ли у нее желания присоединиться к нему на кухне и помочь приготовить омлет с шампиньонами – дескать, без нее он не справится.