– Я прикажу запрячь лошадь, и мы сейчас же поедем. А пока пройдите в дом, прошу вас, – пригласил медик. – Могу я что-нибудь вам предложить, пока мы будем ожидать? Может, чаю? Констебль, вы завтракали? Уверен, миссис Ньютон сможет сообразить что-нибудь на скорую руку.

– Взгляни-ка, Хэнкок, – приветствовал сержант своего помощника. – Леди Хардкасл нарисовала для нас место происшествия.

Констебль изучил рисунки и важно кивнул, всем своим видом показывая, что как профессионал он доволен.

– Очень хорошо, – сказал он. – Просто замечательно.

– Они нам очень помогут в расследовании, леди Хардкасл, – добавил Добсон. – Благодарю вас. О! Куда же подевались мои манеры? Леди Хардкасл, позвольте представить вам доктора Фитцсиммонса.

– Спасибо, сержант, мы уже вчера познакомились. Как поживаете, доктор? Жаль, что наша вторая встреча не состоялась при более приятных обстоятельствах.

– Согласен, сударыня, согласен, – кивнул врач. – Ну-с, что мы тут имеем? Похоже, самоубийство. Вы знаете, кто это?

– Не совсем, сэр, пожалуй, нет, – ответил Добсон. – У меня есть некоторое ощущение, что я где-то видел этого джентльмена раньше, но вот где именно, пока припомнить не могу. Надо бы добраться до его карманов и вообще хорошенько все осмотреть: может, найдется какое-нибудь письмо, записка или еще что-нибудь, что помогло бы нам опознать его.

Констебль Хэнкок пристально смотрел на тело. Он выглядел так, будто был явно не в своей тарелке, и у меня закралась мысль, что он видел значительно меньше покойников в подобных обстоятельствах, чем тех, что спокойно лежали в своих гробах, дожидаясь, пока любящие их родственники отдадут им последнюю дань.

– Я его знаю, – вдруг медленно сказал Хэнкок. – Это Фрэнк Пикеринг. Он из Вудворта, но играл в крикет за наших после того, как их клуб проиграл в сезоне. Работал в Бристоле. Ему каждый день приходилось мотаться на поезде из Чиппинг-Бевингтона, но он все время говорил, что так лучше, чем все время жить в городе. Хороший парень…

Голос его дрогнул. Он по-прежнему, как загипнотизированный, смотрел на мертвое тело.

– Точно, Хэнкок, – произнес сержант с характерным облегчением, которое появляется, когда что-нибудь наконец вспомнишь. – Хорошая работа, дружище. Да, я и сам видел его в прошлое воскресенье в игре против Дарсли.

– Он не был склонен к меланхолии? – поинтересовался доктор у констебля.

– Ну уж нет, сэр! Он был полон жизни и энергии. Энергичный и веселый, всегда шутил.

– Часто за общительной внешностью скрывается внутренняя боль, – задумчиво произнес медик. – Давайте снимем наконец беднягу. Тогда мы сможем отвезти его ко мне в хирургический кабинет и сделаем все необходимые приготовления к обследованию.

Леди Хардкасл во время этого разговора держалась слегка в стороне. Она рассматривала грунт под мертвым телом и сравнивала его со своими рисунками, а потом вдруг спросила:

– Джентльмены, а нельзя ли проверить пару моих идей, прежде чем вы все это сделаете?

– Если сможем, миледи, – сказал Добсон. – Что вас беспокоит?

– Как вы полагаете, сержант, земля здесь была мягкой? – спросила моя госпожа.

– Возможно, мягкой, миледи… да.

– Тогда можно было бы ожидать, что эта колода, вес которой соответствует весу весьма крепкого мужчины, должна была бы оставить след на земле под деревом.

– Звучит разумно, миледи.

– И еще. – Леди указала на землю прямо под телом.