Эти слова для него как луч света, надежды, и паника немного отступает. Тодд останавливается и разворачивает Наташу лицом к себе.

– Какой срок? – спрашивает он. – В смысле, можно еще сделать?

Она смотрит на него с такой яростной ненавистью, что он в буквальном смысле отскакивает.

– Ты же сама об этом сказала.

Они продолжают препираться, и Тодд даже забывает выяснить, как это вообще произошло. Ему и в голову не приходит, что Наташа могла сделать это нарочно. Он по природе своей не подозрительный и не мстительный, так что, ни в чем ее не обвиняя, Тодд переходит к попыткам решить задачу, точно так же, как он разбирался бы с текущей трубой или серьезным долгом. «Не переживай… мы все уладим… все будет хорошо», – говорит он, но эти слова не находят отклика.

– Ты все еще говоришь об этом так, будто это проблема, – отвечает Наташа.

– Ладно, ладно. Но мне уже не двадцать один год. С учетом моего прошлого все не так просто. И вообще я в данный момент не свободен.

– И чья в том вина? Ты должен был рассказать ей все уже давно.

Тодд не понимает, правда ли это. Не помнит, чтобы он соглашался признаться во всем Джоди. Но помнит, что Наташа точно пыталась его заставить.

– Не уверен, что я собирался ей рассказывать, – отвечает он. – Но теперь точно придется.

На него вдруг снисходит озарение. Если Наташа не сделает аборт, все узнают. Может, не прямо сразу, но обязательно. Джоди. И Дин.

– Отцу, наверное, лучше об этом не знать, – говорит Тодд. – По крайней мере, сейчас.

Наташа пошла дальше. Он отстает от нее на несколько шагов.

– Я уже сказала ему, – бросает она через плечо.

Тодд догоняет ее большими шагами.

– Ты сказала Дину? Когда?

– После того, как с тобой  поговорила.

– Не могу поверить.

Наташа пожимает плечами, и до него доходит, что она просто решила ему отомстить, когда он нагрубил ей по телефону в ответ на ее вопрос, поговорил ли он с юристом.

– Что именно ты сказала? Ты же не рассказала, что я… про нас.

– А ты как думаешь? Я все расскажу, не уточнив, от кого?

– Вообще не обязательно было это делать.

Она снова пожимает плечами, и в этом дерзком жесте все – уязвленное самолюбие, гордость, жестокость. Наташа нарочно не сбавляет шаг, чтобы ему приходилось чуть не бежать за ней. Тодд чувствует себя тараканом у ее ноги.

– Постой, – говорит он, – давай поговорим.

– О чем тут говорить?

– О многом. Нам многое надо обсудить. Какой срок? Ты когда узнала?

– Срок не знаю. Поняла сегодня утром.

– Утром? У тебя же занятия были.

– С самого утра. Как только проснулась. Это именно так и делается.

Тодду ничего даже не известно о тестах на беременность.

– Что  именно случилось, когда ты проснулась?

– Я пописала на пластиковую палочку. В аптеке продается. Если результат положительный, появляется розовая полоска.

– Пластиковая палочка?

– Не только. И месячных нет.

– Но ведь чтобы убедиться, надо к врачу сходить.

– А ты мечтаешь, чтобы это было не так.

Теперь они идут по Харрисон-стрит на восток. В обе стороны спешат толпы студентов, они застревают в толчее.

– А как отец воспринял? – интересуется Тодд.

– А ты как думаешь?

– Не обрадовался.

– Да.