Тина кивнула.

   — Вот вы…— начала Джоан и остановилась.

   Девушка поняла. Конечно, молодой женщине интересно знать, отчего она, Тина Хиггинс, живет здесь, почему ведет такой образ жизни. Миссис Макгилл считала Тину девушкой, еще не знавшей любви, и Джоан, видимо, думала так же. Может, сказать правду? Нет, не стоит.

   — Я счастлива покоем, который здесь нашла.

   — И… это все?

   — Да.

   Джоан пристально смотрела на собеседницу живыми карими глазами. Тина стояла посреди солнечного света, но вся точно в объятиях теней: иногда нечто внутреннее, просачиваясь наружу, становится сильнее внешнего, зримого.

   — Но вы красивая, молодая… У вас есть родные?

   — Мама, сестра.

   — И вы ни о чем не мечтаете?

   Тина улыбнулась простодушному удивлению, прозвучавшему в голосе Джоан.

   — Я одна из многих, миссис Пакард, и такая же, как все.

   — Чем же вы тогда счастливы: тем, что жизнь проходит мимо вас? Что время высасывает из вас годы, а с годами силы?

   «Да, — подумала Тина, — она права. Никто не меняется вдруг, это происходит постепенно, как смена времен года, и если мы теряем что-то, то замечаем это далеко не сразу».

   — Я же не старуха, мне всего двадцать лет. — Сказав это, девушка подумала о том, что временами ощущает себя старше своего возраста. — Я нашла тихую гавань и намерена пробыть в ней столько, сколько понадобится для того, чтобы все обдумать и решить, как построить дальнейшую жизнь. Несмотря на кажущуюся простоту, это удивительное место, здесь бег времени замедлен, и даже если заняты руки и мысли, душа все равно свободна. Я кажусь вам блаженной в своей отрешенности от мира?

   — Нет… Да вы, наверное, на самом деле и не такая… Иначе, возможно, ушли бы в монастырь. В Австралии есть монастыри?

   — Не знаю. Не удивлюсь, если нет. Здесь люди не того склада.

   — О да! — Джоан улыбнулась, вспомнив слова миссис Макгилл. — Люди земли, а не неба. Им не до того, чтобы смотреть наверх!

   Она взглянула на небо, и Тина подумала, что в такой миг человек всегда светел и чист, даже если душа его исполнена проклятий, ибо небеса способны отделять устремленный на них взор от всего остального, извлекать из него, пусть помимо нашего желания, но по воле Создавшего нас, свет раскаяния, любви и добра.

   — Мне кажется, вы ошибаетесь, — мягко возразила девушка, — как раз «люди земли» ближе к Богу, им легче смириться, принять все на веру, тогда как те, другие, склонны сомневаться, бунтовать, разочаровываться. Они редко бывают в ладу сами с собой, с окружающим миром и часто противоречат Всевышнему.

   — А вы какая?

   — Не знаю. Только чувствую: вечное уединение для меня не выход. Если я когда-либо и касалась рукою небес, то ногами все равно всегда стояла на земле.

   Джоан внимательно выслушала, а после с участливым видом взяла девушку за руку.

   — У вас что-то случилось? В прошлом?

   Тина заметила: она спрашивала как человек, знающий настоящую цену внутренним переживаниям, а возможно, даже горю.

   «Вот именно, — подумала девушка, — в прошлом».

   — Случилось. Но это даже помогло мне… Я лучше узнала себя и людей.

   — Несчастная любовь? — прошептала Джоан.

   — Я не знаю, — искренне призналась Тина, — несчастная или счастливая.