— Я давно хотел спросить, ты умеешь играть на рояле?

   Большой, затянутый в чехол инструмент стоял в гостиной.

   — Нет, но я хотела бы научиться, — ответила Тина и прибавила: — Моя мама играла на клавесине.

   — У тебя очень хорошая мама! — улыбнулся Роберт. — Я найму учителя музыки, Тина, думаю, ты быстро научишься.

   — Спасибо!

   Роберт поймал ее благодарный взгляд и сказал, ласково потрепав девушку по щеке:

   — Я рад, что ты немного развеселилась. Ну, идем! Сели обедать. Тине было неловко, оттого что она сидит, как гостья, за покрытым белоснежной скатертью длинным столом перед приборами из серебра и китайского фарфора, а Джулия прислуживает ей. Подали салат из свежей зелени, потом суп, запеченную в тесте рыбу, а после — десерт, розовое мороженое, которое Тина еще ни разу не пробовала, и целое блюдо фруктов. На столе стояло вино, но девушка с непривычки отказывалась пить, да и вообще, как и накануне, ела мало.

   Бросив салфетку, Роберт направился на балкон выкурить сигару и велел Тине идти следом: она ясно почувствовала звучащие в его голосе повелительные нотки.

   — Мистер О'Рейли! — Джулия окликнула его, и Роберт задержался в дверях. — Тут вам письмо.

   Женщина выглядела сильно расстроенной — Тина сразу заметила это.

   — Письмо? — Мистер О'Рейли протянул руку. — Что еще за письмо?

   Он не пошел на балкон, а вернулся в комнату. Тина увидела, как сдвинулись его брови, сгустились тени вокруг потемневших серо-голубых глаз. С величайшей растерянностью и досадой, швырнув конверт на стол, он произнес одно единственное слово:

   — Конрад!

   И, не взглянув на Тину, покинул зал. Тина не осмелилась взять конверт в руки, но краем глаза сумела разглядеть штамп почтовой конторы Сиднея и адрес, выведенный, как ей показалось, довольно красивым почерком.

   Озадаченная, девушка спустилась вниз, к Джулии, в большую светлую кухню, где женщина раздраженно гремела посудой.

   — Джулия, мистер О'Рейли сейчас получил письмо…— начала было она, но потом, решившись, спросила прямо:— Кто такой Конрад?

   Женщина от неожиданности вздрогнула и, помедлив, ответила неохотно:

   — Сын мистера О'Рейли.

   — Сын?!

   — Ну да! — все так же раздраженно отозвалась Джулия. — Его законный сын Конрад О'Рейли.

   — Мистер О'Рейли был женат?!

   — Он вам не говорил?

   — Нет, — упавшим голосом произнесла девушка. Она была растеряна и подавлена. Сын! Роберту пятьдесят один год. Сколько же лет может быть сыну? Тридцать? Двадцать пять? Господи! Почему Роберт ничего не сказал ей?! У него была жена! Где же она теперь? Умерла?

   — Его жена умерла давным-давно, так что можете не беспокоиться, — словно прочитав ее мысли, сухо промолвила Джулия.

   — Сколько лет сыну? — Голос Тины дрожал.

   — Двадцать. Извините, Тина, мне надо работать!

   Девушка повернулась и побрела наверх. Услышанное не удовлетворило ее, она ждала объяснений. Жена? Сын? В доме не висело ни одного портрета, сам он ничего не говорил, и до сего времени Тина была уверена, что он одинок. Дом был великолепно и со вкусом обставлен, но обстановка, видимо, не менялась много лет: на всем лежала печать чего-то застывшего, точно душа этого дома — а говорят, у каждой вещи есть своя собственная душа! — улетела прочь, исчезла, умерла.