Повинуясь внезапному порыву, Тина упала на колени и, сжав руки и подняв глаза к небу, стала молить о несбыточном: «Господи, сотвори чудо, пусть Конрад вернется — мы будем жить с ним в этом замке долго и счастливо! Я буду ему женой, любовницей, кем угодно, стану заботиться о нем, рожу ему детей, стану говорить с ним о любви, о музыке, буду делать все, о чем бы он только ни попросил!»

   Она молила отчаянно и долго, а потом вспомнила, что дала перед Богом клятву верности другому человеку, и тут же сникла. Не ей, грешной душе, просить Всевышнего о милости!

   Она уныло брела по пляжу и представляла: Конрад садится в дилижанс, едет в Сидней или куда-то еще, откуда корабль отходит к берегам далекой Америки… Он ничего не сказал на прощание… Почему?

   Дарлин была дома. Вид дочери, отрешенно-печальной, бледной, испугал ее. Наскоро вытерев руки, она устремилась к девушке.

   — Что случилось, Тина?

   — Мама, я уезжаю! — ответила девушка, бессильно опускаясь на стул.

   Дарлин присела рядом. В предыдущие дни дочь вела себя иначе: глаза ее полыхали тревожным огнем, она казалась взволнованной, ее настроение часто менялось — девушка то вспыхивала радостью, то впадала в меланхолию. А теперь вся точно погасла.

   — Я понимаю, девочка, — Дарлин нежно обняла дочь, — но ты же теперь замужем, должна слушаться мужа, всюду следовать за ним и делать, что он велит.

   Тина вздохнула.

   — Все хорошо? — осторожно спросила Дарлин. — Он не обижает тебя?

   — Что ты, нет, мама! Я просто…— Тина остановилась в нерешительности.

   — Что, доченька? — Мать заглянула в ее родные серые глаза: сегодня Дарлин была ласкова как никогда.

   — Нет, ничего… Но мне очень не хочется уезжать!

   — Не волнуйся, — пыталась успокоить Дарлин, — так всегда бывает — человек страшится перемен. Думай иначе — о том, что будешь жить в большом красивом городе, познакомишься с новыми людьми, многое увидишь, многому научишься… Не переживай, все уладится, впереди тебя ждет много хорошего!

   На самом деле Дарлин было очень тяжело. Боже мой! Будто все реки жизни пересохли и неоткуда напиться! Теперь и Тина уходит в неведомую даль. И что хуже всего — мать боялась отпускать ее с этим человеком, которого — она знала — Тина не любит и неведомо, полюбит ли когда-нибудь. Будет ли она счастлива в конце концов? И еще: сердце Тины свободно, вдруг у нее разбегутся глаза при виде столичных чудес! Впрочем, Тина нравственно крепкая, хотя… То, что она пошла на этот брак, — можно ли считать нравственным такой поступок?

   Вскоре девушка засобиралась, сказав, что муж не велел ей задерживаться.

   — Мама, — промолвила она, вспомнив, — мистер О'Рейли предлагает оставить тебе денег.

   Дарлин нахмурилась.

   — Нет! Мы уже говорили об этом и больше не

   будем.

   — Ты не должна работать, если у меня есть все! — возразила Тина, а сама подумала: «Все? Ничего у меня нет!»

   — Мне ничего не нужно. — Дарлин через силу улыбнулась. — Лишь бы вы были счастливы, ты и Тереза.

   — Я найду ее, мама!

   — Да, постарайся, Тина!

   Они обнялись, потом Дарлин перекрестила дочь со словами:

   — Благословлю тебя! Пусть исполнится все, чего ты желаешь! Будь счастлива и береги себя!

   — Я напишу сразу, как приеду.