Она подошла к открытым дверям гостиной. В сумеречном свете возле черного рояля на фоне белых штор выделялся четкий силуэт человеческой фигуры. Роберт? Нет, человек этот был выше и худее Роберта. У Тины забилось сердце. Господи, кто это?! Она онемела, она не смела двигаться, даже дышать. Человек это или привидение?!

   Внезапно неизвестный повернулся, и она увидела его издали казавшееся темным лицо, черные глаза и ослепительную белозубую улыбку. Привидения никогда не улыбаются так! Это был Конрад.

   Тина замерла, все еще не веря своим глазам, а душу уже наполнила радость, и толчки возбужденного сердца словно бы разносили ее по телу, возрождая в нем силы молодости и любви.

   — Вы…— растерянно произнесла она. — Вы… вернулись?!

   Он по-прежнему улыбался.

   — А вы поверили, будто я мог уехать вот так, даже не простившись с вами по-настоящему, после того, что было в саду?

   Девушка молча смотрела на него распахнутыми, словно светлые окна, серыми, изумленно-радостными глазами. Конрад подошел ближе.

   — Я знаю, отца нет… Проведем этот вечер вдвоем! Вы еще не ужинали?

   — Нет.

   — Тогда будем ужинать и пить вино. — Он показал на стоящую на рояле бутылку. — За наше расставание и за нашу встречу!

   Время близилось к ночи. Свет огромной голубовато-белой луны мягко ложился на лица Конрада и Тины. Они сидели вдвоем в столовой над почти пустыми тарелками и молчали. Иногда их колени будто невзначай соприкасались под столом, и тогда девушка и юноша одновременно вздрагивали и поднимали глаза — взгляды, вспыхивая, насквозь пронзали друг друга. Тине казалось, что это их свадебный ужин — именно так все и представлялось в мечтах. Конрад подлил в ее бокал еще золотистого вина, чистого, янтарно-прозрачного, словно вобравшего в себя все солнце Австралии, и пьянящего, как любовь. Тина слегка отстранила бокал — она выпила, кажется, уже немало: все виделось в радужном мареве, точно через покрывало восточной красавицы. А может, дело было не в вине, просто она очень волновалась…

   Конрад придвинул свой стул совсем близко и, обняв девушку, поцеловал ее долгим поцелуем, а потом сильно сжал ее горячие ладони в своих и, слегка задыхаясь, прошептал:

   — Послушайте, Тина, я хочу, чтобы нам двоим было что вспомнить об этой встрече! Не только объятия и поцелуи…— Он не закончил, испытующе и страстно глядя в ее лицо.

   Тина поняла: он предлагает ей то, чего так до сих пор и не произошло между нею и Робертом.

   — Вы же любите меня?

   Он ждал ответа, и девушка чувствовала, что не в силах таиться. Что ж, он и так знает!

   — Да, — прошептала она, опуская глаза, — люблю!

   — Ну так что же! — настаивал он. — Быть с любимым — невеликий грех, куда хуже принадлежать тому, кого не любишь!

   — Знаю, — еле выдавила Тина, — но я его жена! Конрад отпустил руку девушки, и взгляд его холодно сверкнул.

   — Я понимаю, что поступаю дурно, это все-таки мой отец. Но не надо думать о нем!

   — Вы хотите ему отплатить? — побледнев, прошептала девушка. На миг ей показалось, что именно это и есть правда, другой нет и не может быть, но Конрад мягко произнес, вновь прикасаясь к ней:

   — Нет, ты же знаешь, что нет!

   Она смотрела на него своими чистыми глазами, казавшимися сейчас такими же серебристо-прозрачными, как лунный свет, и не было в них ничего колдовского, зато много истинно человеческого, и он видел в них не только отражение своей внешности, но и сути — точно на поверхности светлого озера появилась вдруг мутная грязная пена.