– Чего могу?

Сказала чего.

Ралмуси сильным возбуждающим средством считается. Вроде, нашей Виагры.

Н‑да, попадалово…

Марла обошла меня, принюхалась. Потом Малька пару раз нюхнула. Потом Кранта. Тот даже порозовел чуть.

– Кто был с тобой в комнате?

Я сказал.

– А почему ты его не…

Не думал, что лапушка такие слова знает, и что русский – не самый великий и могучий.

– Почему, почему… Вот пусть Малек и отвечает. А я спал. И ничего не помню.

– Спал?! После ралмуси?

Крант тоже удивился, но промолчал.

– Ага. Наверно, перебрал я этого пойла.

Ну, Малек и ответил.

– Миной не нашел меня.

– Не нашел на своей лежанке? Она большая, но…

Они что меня за дурака держат? Слепого, к тому же?

– Да не было никого на кровати! Я б заметил.

– Если ты не отличаешь мужа от жены, когда на них нет покровов…

– Стоп, лапушка. Во‑первых, до мужа этому еще расти и расти…

– Он родился мужем.

Малек одернул короткий плащ.

– А во‑вторых, на нем была… были какие‑то покровы. И совсем не мало, к тому же.

Пацан открыл рот и тут же закрыл его. С лязгом.

– Пусть говорит, – предложила Марла.

– Пусть.

После аукциона Мальку приказали раздеться и танцевать. Так уже было. И ни один раз. Потом его отпускали. Всегда. Но в этот раз он упал. Во время танца. Запутался в чем‑то. И не увидел. Хотел подняться, освободиться, но только сильнее запутывался. Даже двигаться больно было. Потом еще и темно стало. А голос какой‑то все говорил и говорил…

Крант схватил пацана за горло, поднял на вытянутой руке. Их глаза оказались на одном уровне.

– Убей и принеси… – захрипел Малек. – Убей и принеси…

Он стал бледнее нортора.

– Что принести тебе велели?

Не приятный все‑таки голос у моего телохранителя. Царапает, как щетка для железа.

Пацан не ответил. И освободиться не пытался. Висел, как дохлая крыса, и не трепыхался.

– Он не помнит, – сообщил Крант.

– Ничего?

Это Марла такая любопытная.

– Его последний танец видели трое: прежний хозяин, кто‑то с закрытым лицом и миной. С ним нутер был на аукционе.

Не знаю, Марле Крант отвечал или мне рассказывал.

– Мне убить его?

– Кого? – вырвалось у меня.

Крант тряхнул мальца. Молча. И тот не издал ни звука.

– Зачем?

– Он опасен?

Мы с Марлой спросили одновременно.

– Тени все опасны.

И опять непонятно, кому ответили.

– Тень может стать хорошим слугой.

Это уже Марла. Мне.

– Отпусти Малька, Крант. Он мой слуга.

– Он твой слуга, нутер.

И разжал пальцы.

Типа, брось кису, детка. И детка бросает. С размаху. И об стенку.

Пацан упал на четыре кости. Миг – и поднялся. Будто за нитки его кто потянул. Лицо, как у живого. В глазах настороженность. Чего это вы со мной делали?, типа.

А меня другое зацепило: кто нас подставить хотел?

– Нас?

Оказывается, я вслух думаю.

– Нас, Малек. Тебя и меня. На фига ты мне в подарочном варианте? Да еще под ралмуси? Я в такие игры не играю. Подстава была. В натуре, подстава!

– Потому миной и не стал искать меня?

Марла хмыкнула.

– Твой миной не знал, что ты в комнате. А то б обязательно нашел. Меня вот он всегда находил. Даже под лежанкой.

– Ла‑апушка, не надо интимных подробностей.