- Куртку застегни! На улице прохладно!

    - Хорошо!

    «Что-то будет... «Шайба» по контрольной будет, вот что! В лучшем случае трояк. А еще Жирный после вчерашней раздачи оклемается, долг требовать станет. Может и по морде дать. Артур в парке, а я здесь: лупи, не хочу... »

    Однако в противовес нерадостным мыслям Данькой овладевало бодрое, чуть суматошное возбуждение. Выворачивая из-за угла гастронома к школе, он придержал шаг. Витязь на распутье: направо пойдешь - по роже получишь, налево пойдешь - «шайбу» схлопочешь, а прямо пойдешь - незнамо куда попадешь...

    - Ну ты попал, Архангел! Попал конкретно!

    Рядом образовался вездесущий Кощей, размахивая спортивной сумкой. Обожает, зараза, дурные новости разносить. Специально их собирает, всюду свой носище сует, клюв грачиный - чтоб потом ведро дряни человеку на голову вывалить. Санька Белогрив его зимой классно обломал: что, говорит, Кощеюшка, дерьма наклевался - теперь плюешься? Интересно, он Лильке тоже вместо комплиментов рассказывает, какая она тупая и манерная?

    - Ну и как же я попал? - Безразличие в голосе далось с трудом.

    - Не как, а на что! На бабки и звездюлину от Жирного.

    Очень хотелось ответить: «Это мы еще посмотрим. Пока что Жирный сам звездюлей схлопотал!» Но Данька не решился. «Шестерка» Кощей мигом Жирному донесет. Только хуже будет.

    - Станешь от стрелки косить, на счетчик поставят! Вовек не расплатишься...

    Белки глаз у Кощея были нечистые, в кровяных прожилках. Небось ночами не спит, над златом чахнет. Дядя Лева рассказывал, какое бывает «злато» и кто такие золотари. Совсем не ювелиры.

    - Ну а ты-то чего радуешься? Думаешь, Жирный с тобой поделится?

    - Да я ничего, - заюлил Кощей. - Я просто так…

    Данька не поверил своему счастью. Но слово - не воробей, не вырубишь топором.

    - Просто так - четвертак! Все, должен. Отдашь Жирному за меня.

    - Да ты че, ты че! Гонишь, да? Стрелки переводишь?

    Видя, что добыча ускользнула, Кощей отстал: заприметил другую жертву и поспешил к ней с очередной порцией гадостей.

    Около входа в четырехэтажное кирпичное здание школы, поставив ногу на первую ступеньку, Данька глянул в небо. В горних высях царил раздрай не меньший, чем у него в душе. Там, наверху, еще решали на общей планерке: каким быть сегодняшнему дню. Клочья грязно-сиреневых облаков, разметанные ветром по утренней голубизне, медлили, размышляя: собраться в грозовую тучу или убраться восвояси подобру-поздорову. Из-за домов выглянул краешек солнца, стрельнул острыми лучами, отразившись в оконных стеклах и на миг ослепив Даньку.

    - Чего тормозишь? - толкнули его в спину. - Топай!

    Первым уроком была алгебра.

    Сей предмет в лице его пророка - математика Антона Вадимовича по кличке «Водолаз» - властно взял Даньку за шкирку. В фигуральном смысле слова, разумеется. На сорок пять минут пришлось забыть о предчувствиях, тирах, долгах, физиономиях битых и еще целых, а главное - о предстоящей контрольной по химии. Водолаз предмет знал отменно и умел заставить себя слушать. Он стремительно покрывал доску рядами уравнений со степенями, дробями и квадратными корнями, от которых рябило в глазах, потом начинал расхаживать по классу и вещать, сверкая огромными круглыми очками и время от времени по-птичьи склоняя голову к плечу.

    Голова учителя казалась огромной из-за плотной шапки курчавых волос. Вместе с очками - ни дать ни взять водолазный шлем.