Он вошел, выключил музыку, взял деньги, погасил свет, запер дверь.

Времени добежать до вагончика не было, он бросился в конюшню, схватил там постельные принадлежности, влез по приставной лестнице на чердак и замер. Лестницу он втащил наверх, люк закрыл.

Чердак тянулся по всей длине здания. За исключением небольшого прохода вдоль ската крыши, он от одной наклонной стены до другой был забит рулонами прорезиненной парусины, которая вместе со стальным и деревянным каркасами могла превратиться в два шатра среднего размера. Прямо над полом в нижней части фронтона было несколько окошек, через них он мог наблюдать за своим вагончиком.

Внизу он увидел шесть человек плюс Даффи, все в штатском. Мёрк, два монаха из отдела, занимающегося иностранцами, и три техника с толстыми черными дипломатами. Один из них нес четыре стойки с фотолампами.

Они постучали, хотя и знали, что дома его нет. Каспер видел и слышал, как громко протестует Даффи. На стороже было пальто, которого Каспер прежде никогда не видел, из верблюжьей шерсти — пальто эксгибициониста или директора рекламного агентства. Они открыли дверь специальным приспособлением, Даффи, должно быть, отказался выдать им ключ, он протиснулся в вагончик вслед за техниками, через минуту его вывели.

Каспер соорудил себе из парусины постель. Завернулся в одеяло.

Монахи вышли на улицу и сели на скамейку. Техники тянули провода к лампам от электрощитка. Каспер поставил будильник на своих наручных часах. Нашел телефон. Листок с номером Стине. Набрал его.

Она сразу же взяла трубку. Вряд ли она успела поспать. Однако в голосе ее не звучало и следа усталости.

Он посмотрел вниз на вагончик. Они зажгли лампы. Свет просачивался через ставни — белый, слепящий.

— Хорошо бы встретиться у тебя, — сказал он. — У меня тут ремонт.

— Лучше какое-нибудь нейтральное место. И чтобы там были люди.

Он назвал ей адрес.

— Это не какое-нибудь модное заведение?

— Да нет, что-то вроде обычного кафетерия.

— В восемь, — сказала она.

И повесила трубку.

Каспер набрал номер, написанный на ваучере на такси. В тридцати метрах от него из вагончика вышел Мёрк, приложив телефон к уху.

— Расскажите мне о Каине, — попросил Каспер.

Мёрк ответил не сразу.

— А что я получу за это? — спросил он.

— Кое-какую информацию о девочке.

В тишине Каспер слышал, как тот прикидывает, какие карты у кого на руках.

— Европол провел исследование особенностей совершенных в Европе с 2006 года преступлений. Наблюдается следующая закономерность: международная преступность более не иерархична. Она организована в ячейки, отдельная единица не знает других ячеек. Но где-то должны собираться нити. Каин — это именно такое место. А теперь — девочка?

— Она приходила ко мне три дня назад. В сопровождении двух взрослых. Говорит, что ее похитили. Они приехали и уехали в угнанной «вольво». С тех пор я ее не видел.

Из окна Каспер увидел, как Мёрк сделал знак одному из монахов. Каспер понимал, что сейчас они попробуют определить, откуда звонят. Он выключил телефон.

В самом начале сна сидела Клара-Мария. Так, как она сидела, когда он во второй раз увидел ее.

II

1

Покер был игрой Каспера, и так было всегда. В покере есть глубина и сложность, как в музыке Баха, при уверенно сделанной ставке ритмичный розыгрыш комбинации карт продолжается примерно столько же, сколько одна из маленьких хоральных обработок. Бах мог бы стать блестящим игроком в покер, если бы не был так занят. Полторы с лишним тысячи произведении, многие из которых он без устали переписывал вплоть до самой смерти.

Касперу довелось играть в покер во всех крупных столицах, но настоящий покер для него мог быть только в районе Фредериксберг в Копенгагене, на улице Рихсвай.