Внезапно Эстаурд нарушил ход его раздумий:

– Я сожалею об этом.

– Вы уже извинялись.

– Я помню. Но мне действительно жаль. В этом не было смысла.

Уэнтик обернулся, чтобы взглянуть на стоявшего у него за спиной мужчину. Тот глазел на голую стену.

– Чем вы руководствовались?

– У меня нет уверенности, – ответил Эстаурд. – Я полагал, что это должно снова сработать.

– Дознание?

– Да.

– Это не срабатывало и раньше.

Эстаурд быстро повернулся к нему.

– О нет, срабатывало.

Уэнтик занялся жарким и задумался. Чтобы добиться прогресса, ему надо знать мотивацию поведения Эстаурда получше. Он доел все дочиста и отодвинул в сторону бумажную тарелку.

– Я готов, – сказал он.

Эстаурд обошел вокруг стола и включил настольную лампу. Уэнтик вдруг догадался, что этот человек не мыслит себя без каких‑нибудь приспособлений, словно центром всех его телодвижений должен быть конкретный предмет, где бы он ни находился. Отними его, и он становится беспомощным.

Свет лампы освещал теперь большую часть стола. Эстаурд сел, на его лице играли отсветы блестящей крышки стола, придавая ему очень необычное выражение.

– Что вы хотите знать?

– Все, – ответил Уэнтик, – во всех деталях.

– Я сам многого не знаю, – сказал Эстаурд голосом, в котором явно сквозил предостерегающий намек на невозможность говорить обо всем.

– Понимаю. Но мне хотелось бы знать все, что известно вам.

– Хорошо.

Уэнтик поднял левую руку и начал загибать пальцы.

– Во‑первых, я хочу знать, на кого вы работаете. Во‑вторых, зачем я оказался здесь и чьей властью. В третьих, что это за место и когда мы уберемся отсюда.

– Это все?

– На данный момент, да.

Эстаурд уперся ногами в перекладину под столом и откинулся на спинку, так что стул наклонился на рискованный угол. Уэнтик пристально наблюдал за ним. Важнее всего было для него выяснение позиций. Этот человек и Масгроув – почему они действовали именно так, как действовали? Ему уже доводилось видеть выполнение каждым из них какого‑то рационального или логически обоснованного деяния, хотя поведение и одного и другого всегда отличалось крайней наивностью. Его беспокоила и еще одна вещь – отсутствие последовательности их действий; создавалось впечатление, что ни одно из них не подчинено какой‑то определенной цели. И возможно самое неприятное обстоятельство – его собственные взаимоотношения с Эстаурдом, которые находятся в неустойчивом равновесии между агрессивностью и пассивностью.

Ожидая ответа Эстаурда (тот уставился на потолочную осветительную панель в смехотворной позе сосредоточенной работы мысли), он внезапно вспомнил одного подчиненного, прикомандированного к нему химической корпорацией, когда он начал работать в Штатах. Этот человек с момента знакомства буквально терроризировал Уэнтика пристрастием к нормам субординации пока, в конце концов, не пришлось отказаться от его услуг. Но и после этого манера поведения бывшего подчиненного оставалась до смешного подобострастной.

– Элиас, вы хотите, чтобы я рассказал вам то, о чем не могу говорить?

– Что вы имеете в виду?

– Я действую согласно приказам. Они были даны мне в письменном виде в запечатанном конверте. Я ознакомился с ними незадолго до нашей первой встречи.

– Вы говорили, что работаете на правительство. Вы состоите в армии?

– Нет.