|
И если огорченье Рассудок повредило в нем, - ужели Должны мы выносить его причуды, Припадки бешенства и раздраженья? Теперь он пишет к небесам прошенья: Юпитеру, Меркурию. Смотрите: Вот - богу Аполлону, вот - Аресу... Как раз летать им в Риме, этим свиткам! Ведь это клевета на наш сенат И обвинение в неправосудье! Прекрасная, не правда ли, забава? Как будто в Риме правосудья нет! Пока живу я, мнимому безумью Прикрытьем оскорблений не бывать! Пусть знает он, что мною правосудье Живет и совершается. Не надо Его будить, когда оно задремлет: Оно способно в ярости казнить Мятежника надменнейшего в мире. Тамора Мой государь, мой милый Сатурнин, Владыка дней моих, властитель мыслей, Не гневайся на старца, чьи проступки Печалью вызваны о сыновьях, - Потеря их ему пронзила сердце, - И лучше утоли его печали, Чем знатного иль низкого карать За оскорбления. (В сторону.) Так подобает Высокоумной Таморе всем льстить. Тит, ранен мной, ты кровью истекаешь; И, если будет мой Арон разумен, Все спасено, в порту наш якорь брошен. Входит деревенский парень. Ты что, приятель? Ты по делу к нам? Парень Ну да, похоже на то, коль вы - господин Имперьял. Тамора Императрица я; вот император. Парень Он это. - Дай тебе бог и святой Стефан доброго вечера. Я принес тебе письмо и пару голубей. Сатурнин (читает письмо) Эй, взять его и тотчас же повесить! Парень А сколько мне отвесят? Тамора Ступай, повешен будешь Парень Повешен? Святая дева, славный же конец я уготовил своей шее! (Уходит под стражей.) Сатурнин Жестокие, несносные обиды! Чудовищную подлость допущу ль? Известно мне, откуда все исходит. Стерплю ли? - Будто б сыновья его Не по закону за убийство принца, - По произволу мною казнены! Эй, за волосы притащить мерзавца: Ни сан его, ни годы не спасут. - Я палачом твоим за дерзость буду. Притворщик подлый, ты меня возвысил В надежде Римом управлять и мной! Входит Эмилий. Что нового, Эмилий? Эмилий К оружию! В опасности наш Рим! Вновь готы поднялись и с силой ратной Из удальцов, наклонных к грабежу, Идут сюда стремительно; их Люций. Сын старого Андроника, ведет, Грозя расправу учинить над нами Такую же, как встарь Кориолан. Сатурнин У готов полководцем - храбрый Люций? Весть гибельная: никну головой, Как цвет в мороз или трава под вихрем. Да, вот оно, начало наших бедствий: Простым народом очень он любим; Я слышал сам, как говорили, - Когда бродил как частное лицо, - Что Люций незаконно изгнан был, И цезарем его иметь желали. Тамора К чему боязнь? Не укреплен ли город? Сатурнин Но Люций в милости у горожан, И против нас они его поддержат. Тамора Как в имени, имей величье в мыслях. Затмят ли солнце мошки, в нем летая? Орел дает и малым пташкам петь, О том, что на уме их, не заботясь, Уверенный, что тенью крыл своих Он при желанье прекратит их пенье: Так не заботься о смутьянах Рима. Развеселись и знай ты, император, - Я старика Андроника прельщу Словами сладостнее и опасней, Чем клевер для овцы, живец для рыбы: Одна бывает ранена крючком. От корма сладкого другая гибнет. Сатурнин За нас просить не станет сына он. Тамора Но, если Тамора упросит, - станет. Слух старческий сумею я задобрить Посредством обещаний золотых; Пусть неприступно сердце, глухи уши, - Ушам и сердцу мой язык - приказ. |
