Конечно, легче легкого было увидеть в этом русском всего лишь хвастливого и любящего выпивку вруна. Но Ник считал, что за этим фасадом скрывается то, что граф предпочитает не выставлять на всеобщее обозрение. Внешне он был добродушным, но внутри у него таилось нечто зловещее. Ник пытался сдерживать свое воображение, тем более что — кроме того инцидента в каюте — Разумовский больше не делал ничего подозрительного. Даже проиграв в покер свыше тысячи долларов, он отнесся к этому легко.

И все-таки Ник был не в силах избавиться от ощущения, что Разумовский опасен.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Наконец «Святая Тереза» причалила к большой в четыре квадратные мили — гавани Владивостока. Там уже стояли два русских крейсера. Ника посетило странное чувство, когда он спускался по сходням на берег той страны, где родилась его мать. Несмотря на чистую русскую речь, Ник чувствовал себя стопроцентным американцем и знал о России так же мало, как и большинство его сверстников в Штатах. Правда, порой в его памяти смутно всплывали звуки русских народных песен, которые ему пела мать, аромат русских блюд, которые она иногда готовила: блины, пирожки…

Все это вкупе и создавало странное ощущение, как определил его сам Ник, «возвращения домой».

Таможенные власти относились к своим обязанностям удивительно небрежно, принимая во внимание военное время. Видимо, это являлось отражением ослабленности царского режима. Но все равно у Ника почти не было времени на осмотр достопримечательностей Владивостока, так как уже через час транссибирский экспресс отправлялся в свой путь до Москвы длиной в шесть тысяч миль.

Ник имел билеты в вагон первого класса. Купе, доставшееся ему в поезде, выглядело комфортабельным: обитые красным деревом стены, красивая отделка бронзой, шикарная драпировка, наконец, красные бархатные занавески на окне. Точно в пять часов пополудни паровоз, работавший на древесном топливе, вытянул восемь вагонов поезда со станции, и путешествие началось. Ник наблюдал в окно за уплывавшими назад унылыми пригородами. Потом появились сельские пейзажи. Поезд взял курс на северо-запад, в сторону Маньчжурии.

В половине седьмого в его дверь постучали.

— Войдите.

Это был как всегда улыбающийся граф Разумовский.

— Флеминг, дружище, я иду обедать, присоединяйтесь.

Ник был уже сыт по горло обществом графа.

— Нет, спасибо.

— Погодите отказываться. В соседнем со мной купе едет совершенно очаровательная женщина, муж которой был процветающим коммерсантом во Владивостоке. Она обедает со мной. Уверен, останетесь довольны ее обществом. Он понизил голос. — Она, как говорят французы, disponible Способна существенно скрасить наше путешествие. Он пошло подмигнул.

— Спасибо еще раз и еще раз нет.

Ник уже еле сдерживался, но графа, похоже, невозможно было бы оскорбить.

— Ладно, юноша, но если передумаете… Уверяю, в этой даме есть чем соблазниться.

Привычно ухмыляясь, он вышел из купе и прикрыл за собой дверь.

Дорога была одноколейная и очень тряская; поезд мотало из стороны в сторону, несмотря на то что скорость была всего двадцать пять миль в час. Хуже того: каждые два часа состав останавливался для того, чтобы пассажиры второго класса могли справить нужду: в их плацкартных деревянных вагонах не было туалетных комнат. Впрочем, эти неудобства отчасти компенсировались. Пожилой проводник вагона, где ехал Ник, держал постоянно кипящим медный самовар с крышкой-луковицей и латунным краном.