* * *

Официальное послание герцога Пола к его дочери Пентакосте, доставленное вооруженным нарочным в Гамбург и врученное маргерефе Элриху для передачи.

«Супруге бывшего герефы крепости Лиосан, а ныне монаха монастыря Святого Креста.

Сим сообщаю, что твои козни бросили тень на мою честь. Пранц Балдуин Тосларский сообщил мне, что ты обольстила его отпрыска Беренгара, хотя и являешься для всего света женой достойного человека, которому его нынешний сан, видимо, не позволяет тебя укротить.

Меня упрекнули, и я принял упрек, поскольку он справедлив, но ты понесешь за то кару. В последний раз выступая в роли родителя твоего, приказываю тебе отослать этого юношу прочь, иначе я обращусь к твоему мужу-монаху с требованием отринуть тебя, как и сам ныне отвергаю.

Теперь ты мне больше не дочь и лишаешься права на все, что принадлежит нашей семье. Твое имя будет вымарано из всех родовых записей. Как поступит с тобой после этого супруг — его лишь забота. Я не стану порицать его, если он оставит провинившуюся жену при себе, но и не шевельну больше пальцем в защиту недостойной дочери. Любой, кто отныне раскроет перед тобой двери, не сможет рассчитывать на мою приязнь. Любой плод твоей плоти, осмелившийся заявить права на родство с нашей семьей, будет отвергнут.

Король Оттон и Пранц Балдуин получат копии этого письма с моим требованием удовлетвориться нынешним твоим положением. Они отныне не станут видеть в тебе высокородную даму и не позволят никому из своего окружения считать тебя таковой.

Церковь Христа Непорочного может принять тебя в свое лоно, но не воображай, что через покаяние тебе снова откроется дорога в мир. Однажды решив стать монахиней, ты останешься ею до конца своих дней.

Итак, живи теперь как умеешь, но не смей являться ко мне, иначе я закую тебя в цепи и помещу в самое мрачное из узилищ.

Герцог Пол.

Исполнено рукой брата Луприциана.

9 мая 939 года Господня».

ГЛАВА 13

Через весь лоб капитана Амальрика тянулся красный рубец — след вскользь пришедшейся суковатой дубинки.

— Брат Олаф прибыл из монастыря, — сказал он и покосился на сундуки и мешки. — Вы по-прежнему намерены ехать?

— Да, — твердо произнес Сент-Герман. Он лежал на кровати — в черной блузе и черных кожаных штанах, не отрывая головы от подушки.

— С маргерефой Элрихом? — уточнил капитан.

— Да, — подтвердил Сент-Герман безразлично.

Он пытался уехать неделю назад, но разорванное бедро не позволило. Впрочем, жуткая рана теперь превратилась в малиновою полоску и через день-два должна была исчезнуть совсем.

Капитан Амальрик шумно вздохнул и перенес вес тела с одной ноги на другую.

— Конечно, есть в крепости люди, по-прежнему косо посматривающие на вас… Да и в деревне такие найдутся. Но остальным не хотелось бы с вами расстаться. — Он смущенно откашлялся. — Мы и так потеряли многих.

— Ее, — сказал Сент-Герман.

— И Осберна, и Руперта, и Уолдриха, и Кинра, и Герента… И еще не счесть скольких других. В деревне погибли семнадцать мужчин и женщин. Семнадцать! — Он перекрестился. — Частокол теперь ни от чего их не защищает, плотников осталось мало, а ведь надо восстанавливать порушенные дома.

— Кроме того, они потеряли большую часть урожая, — добавил Сент-Герман.

— Почти весь, — отозвался капитан Амальрик. — Есть еще и датчане. Вдруг они нас атакуют?

— Вы устоите. Соберете всех в крепости и… — Он запнулся.