«Она молчала, когда Альфа унижал и гнал меня, — с тоской думал Счастливчик. — Она смолчала, когда он обвинил меня во всем, что она натворила! Она лгала мне, она предала меня, она так и не научилась отвечать за свои поступки. Я люблю ее, но боюсь, что Белла никогда не поймет, что такое преданность. Вряд ли я когда-нибудь смогу ее простить…»

Он взмахнул хвостом и побрел прочь, но не прошел и нескольких шагов, когда Белла снова окликнула его.

— Лай!

Счастливчик застыл. Щенячье имя мгновенно перенесло его в далекое детство, под теплый бок Мамы-Собаки, в тесноту и безопасность щенячьей стаи. Он повернулся и посмотрел на Беллу. Она стояла, понурив голову, и с грустью смотрела на него.

Счастливчик вздохнул.

— Я знаю, что ты делала все это ради стаи. По крайней мере, ты так думала.

— Ты сможешь меня простить? — шепотом повторила Белла.

— Иди сюда! — позвал ее Счастливчик.

Сорвавшись с места, сестра со счастливым тявканьем бросилась к нему, запрыгала вокруг, принялась лизать в нос, в глаза, в уши.

«Я смогу тебя простить, — грустно думал Счастливчик. — Вот только забыть того, что ты сделала, уже не смогу».

Ему хотелось, чтобы все было, как раньше. Он хотел доверять своей сестре, но после всего, что она натворила, это стало для него невозможно.

Счастливчик зевнул и растянулся в траве, краем уха слушая, как Микки рассказывает Белле, Бруно и Солнышко о том, что творится в разрушенном городе. Марта сидела чуть поодаль, щенки не отходили от нее ни на шаг. Остальная стая разбрелась по лугу.

Счастливчик одобрительно повел ушами. Лагерь оказался даже лучше, чем ему показалось вначале. Ему нравилось здесь все — и залитый солнцем цветущий луг, и большая пещера на краю леса, где вся стая могла спать в покое, тепле и безопасности. В глубине пещеры нашлась даже небольшая ниша, словно специально предназначенная для устройства щенячьего логова.

«Как же все-таки здорово вернуться в стаю! — подумал Счастливчик, жмуря глаза. — Хорошо, что все испытания когда-нибудь заканчиваются».

— Вы бы глазам своим не поверили, — скулил Микки. — В городе стало гораздо хуже с тех пор, как мы ушли! Все лужайки перед домами заросли травой, дороги и улицы покрылись глубокими ранами, из которых хлещет какая-то мерзкая, вонючая жижа.

— О-ой! — ужаснулась Солнышко. — Неужели там совсем-пресовсем нет Длиннолапых? Ой! Ни следочка? Ни запашочка? — Она тоненько вздохнула и впилась зубами в колючку, запутавшуюся в ее пушистом белом хвостике. — Совсем-совсем? Ой!

— Они не вернулись, — скорбно провыл Микки. — Я не нашел ни одного свежего запаха. Город совсем испортился и одичал!

— У меня до сих пор в голове не укладывается, что город может остаться совсем без Длиннолапых, — вздохнула Белла. — Если бы я не видела этого своими глазами, то ни за что бы не поверила!

— А кто сказал, что там совсем нет Длиннолапых? — фыркнул Микки. — Я встретил нескольких… да только лучше бы не встречал!

Бруно насторожил уши, Дейзи возбужденно вскочила.

— Они отвратительные! — тявкнул Микки. — Самые мерзкие на свете. Злые, грубые, сердитые. Дурная порода, такие всегда обижают собак!

— Ты говоришь о Длиннолапых, которые носят черные морды и желтые шкуры? — спросила Белла.