Патрисия Корнуэлл. Точка отсчетаКей Скарпетта - 8
Каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. Первое послание к коринфянам, 3:13
С любовью — Барбаре Буш Эй, ДОК, Тик-ток. Пламя, пила и кости. Дома одна? Вот тебе на! Или ждешь ФИБА в гости? Помнишь темный свет, Страх и поезд, нет? Поездпоездпоезд. ГНКГ ждет фото. Приходи навести. Третий этаж мой. Ты мне, я тебе. Люси еще с тобой? На ТВ Люси-Бу. Садись на мою трубу. Потанцуем, попоем, А потом крылом махнем. Шшшшшшш, Слышишь, ДОК, Тик-ток, Тик-так. Подожди, увидишь, так? Кэрри Фазаний Двор Женское отделение «Кирби» Остров Уорд, Нью-Йорк
Глава 1
Бентон Уэсли снимал кроссовки у меня на кухне, когда я прибежала к нему, дрожа от страха, ненависти и напомнившего о себе ужаса прошлого. Письмо Кэрри Гризен оказалось в стопке писем и прочих бумаг, где и пролежало до того момента, когда я решила спокойно выпить чаю с корицей в тиши своего дома. Было воскресенье, восьмое июня, и часы показывали тридцать две минуты шестого. — Полагаю, она прислала это в твой офис, — сказал Бентон, стягивая белые найковские носки. Похоже, случившееся нисколько его не взволновало. — Роуз не читает письма, если они помечены «лично» или «конфиденциально», — заметила я, хотя в таком напоминании и не было необходимости — он прекрасно об этом знал. — А может быть, и зря. У тебя здесь, как выясняется, куча поклонников. Лишенные сочувствия слова резали, словно бумага. Бентон сидел, опустив на пол бледные босые ноги, упершись локтями в колени и опустив голову. По плечам и рукам с хорошо развитой для мужчины его возраста мускулатурой стекали капельки пота, и мой взгляд соскользнул с колен и бедер на голени с полоской от резинки носков. Проведя ладонью по влажным серебристым волосам, он откинулся на спинку стула, вытер лицо и шею полотенцем и пробормотал: — Господи, я слишком стар для всей этой ерунды. Он глубоко вздохнул и с нарастающей злостью выдохнул. Потом взял лежавшие на столе часы «Брейтлинг-аэроспейс» в корпусе из нержавеющей стали — мой подарок на Рождество — и защелкнул их на запястье. — Черт бы побрал их всех! Ну что за люди — хуже рака. Дай взглянуть. Письмо было написано от руки нарочито неуклюжими красными печатными буквами, а вверху листа красовался хохолок какой-то птички. Нацарапанное под ним загадочное латинское слово ergo, или следовательно, не говорило мне в данном контексте совершенно ничего. Взявшись за уголки, я развернула лист простой белой печатной бумаги и положила на старинный французский столик. Бентон даже не прикоснулся к письму, хотя оно в скором времени могло стать вещественной уликой, но я видела, с каким вниманием его взгляд сканирует каждое слово странного послания Кэрри Гризен. — Судя по почтовому штемпелю, отправлено из Нью-Йорка, а там много писали о ее процессе, — сказала я, продолжая рационализировать и отыскивать причины, которые позволяли бы надеяться, что письмо написано не ею. — Одна сенсационная статейка появилась всего лишь две недели назад. Так что именем Кэрри Гризен мог воспользоваться кто угодно. А что касается моего адреса, то он и вовсе не является какой-то закрытой информацией. Весьма вероятно, что письмо написано совсем и не Кэрри Гризен. Наверное, какой-нибудь сумасшедший. — Весьма вероятно, что оно от нее, — продолжая читать, бросил Бентон. |
