– Не теряй времени, Илья, – сказал Белухин, – распорядись насчет дровишек и остального.

Анисимов взглянул на Кулебякина, тот молча взял топор и вышел.

Белухин одобрительно крякнул,

– Вот этого ты воспитал правильно, и приказывать не нужно.

– За правый мотор выслуживается, – снова не выдержал Кислов.

– Чья бы корова, Захар, мычала… – резко бросил Анисимов.

– Я, что ли, во всем виноват?

– Виноватых после будем искать. У кого зажигалки – кладите на стол. Игорь, у тебя, кажется, тоже была?

– У меня газовая, «Ронсон», – Чистяков торопливо достал зажигалку. – Не потерялась бы…

– Мы тебе расписку дадим, – пообещал Солдатов.

– Расскажи подробнее, Георгич, – попросил Анисимов. – Тут мелочи важны, как складывать и тому подобное.

– Да я сам пойду.

Анисимов покачал головой.

– Извини, но можешь стать обузой, – прямо сказал он. – А если по дороге схватит? Пойдем мы с Кулебякиным.

– Проклятая нога, – виновато сказал Седых. – Бесполезным я стал, Матвеич.

– Мы с тобой еще повоюем, – с неожиданной лаской отозвался Анисимов.

* * *

Печку больше не топили – жарко, а без нее стало совсем темно и неуютно. Сначала по углам жгли лучины, но от них шел едкий дым, и в конце концов решили ограничиться одной, которой женщины освещали свой угол.

Они склонились над Лизиным чемоданом, который она потрошила, и тихо, шепотом переговаривались – чтобы не мешать мужчинам. Лиза достала из чемодана широкую белую блузку – «Борис, как раз для твоего флагштока!», повздыхала над туфельками – когда еще их обуешь, похвасталась шелковым бельем – «может, попросим мужчин отвернуться и переоденемся, бабоньки?» Посудачили над тем и над другим, повздыхали, и Лиза хотела было закрыть чемодан, как Анна Григорьевна спросила:

– А для кого приданое, дочка?

– Подружке везу, – ответила Лиза, и, поколебавшись, раскрыла большой целлофановый пакет. – Ребенка ждет.

– Колготочки, пинеточки, – расплылась Анна Григорьевна. – В наше время такой красоты и не видывали.

– Чешские, – с гордостью сказала Лиза.

– Своих нужно рожать, девки пустобрюхие, – сердито упрекнула Анна Григорьевна. – В ваши годы у меня двое за подол цеплялись, а третий на руках сидел. И чего замуж не выходите? Грамотные чересчур, самостоятельные.

– Все это не так просто, тетя Аня, – сказала Невская.

– Чепуха, сложности себе выдумываете! Тебе сколько, за двадцать пять небось?

– Двадцать семь.

– Довыбираетесь… Мужика надо брать такого, какой он в натуре, все они нынче балованные. Дима вон неженатый, парень вполне хороший, работящий.

– Ради бога, тише, тетя Аня, – умоляюще попросила Невская.

– Все они хорошие, когда спят, – сказала Лиза.

– А тебе, Елизавета, Игоря, – увлеклась сватовством Анна Григорьевна. – Скромный такой, красивенький, только на тебя и смотрит. Да и сама ты лакомый кусочек, рвешься из одежи, как тесто из квашни. Повнимательней будь к нему, ключики подбери, он и сам не заметит, как предложение сделает.

– Предложений много, тетя Аня, – сказала Лиза, – только таких, что хочется по физиономии дать. Никто мне не нужен, мне и так хорошо. Вот будем с Зоинькой ходить в гости друг к дружке, правда, Зоинька?

– Ну и дуры, – Анна Григорьевна в сердцах махнула рукой.