Эдди Великолепный, подавленный, сидел на своей табуретке и покачивал головой. Он был бессилен против этой логики.

Кровавый Томагавк поник.

— Надо посмотреть, нет ли оружия у сына Матотаупы!

— Нет. Только нож, — ответил Тобиас.

— Тебя не спрашивают! — обрезал Шонка делавара. — Эдди-Татокано, — приказал он, — обыщи его! Гарри, встать! Руки вверх! — И Шонка направил на дакоту револьвер.

Установилась мертвая тишина. Вождь медленно поднялся.

— Я понимаю, что вы меня боитесь, — сказал он, подошел прямо под дуло револьвера и, стянув с себя куртку всю в пятнах крови, обнажил исхудалое тело: стали видны глубокие шрамы от ножа жреца, от цепей, от когтей медведя.

Татокано ощупал пояс своего бывшего вождя.

Шонка убрал револьвер.

Токей Ито надел куртку. Он был бледен, кашель сотрясал его. Он не мог больше сдерживаться.

— Шонка, — сказал он, как только отдышался, — я имею право узнать, на каком основании собрание совета приняло решение против меня.

— Ты не можешь ничего требовать! Если ты не подчинишься, я сумею тебя заставить! Садись и молчи, иначе мы тебя арестуем! Всем известно, что ты против Ситтинг Булла и Крези Хорса!

Тобиас неотрывно смотрел на молодого вождя. И как не стыдно Шонке такой подлостью встречать больного, только что освободившегося от оков человека. Еще два поколения назад такое отношение даже к личному врагу было бы у дакотов невозможно. Но уайтчичуны с их виски раскололи племя, заставили забыть старые обычаи, убили чувство собственного достоинства в свободных воинах, с помощью подкупа они наплодили предателей.

Токей Ито не подчинился. Он продолжал стоять.

И снова вмешался Большой Джонни. Он подошел к Шонке и огромным своим телом оттеснил его к стулу. Шонка, не пикнув, так и свалился на него. У него, конечно, были причины не ссориться с хозяином. По-видимому, у него частенько появлялось желание приобщиться к запретному виски, а виски было у Джонни.

— Что ты тут разбушевался, Шонка! — Голос Джонни звучал грубо и повелительно. — Чтобы тут у меня никаких петушиных боев!

— Никаких петушиных боев?! — заорал Пит Куцый Нос, который занял место Шонки. — Что ты тут корчишь из себя, толстопузое чудовище, что ты за распорядитель?! Если мне взбрело в башку подраться, — значит, будет петушиный бой, понимаешь ты… и не вздумай становиться мне на пути… — Ив руке у него сверкнул нож.

Джонни испуганно посторонился.

— Береги рожу, Пит, — при этом сказал он. — Носа ты уже лишился, хочешь рискнуть еще глазом?!

Так называемые петушиные бои были в обычае приграничья. Это были жестокие бои, в которых допускались любые средства. Изуродованные носы, выдавленные глаза свидетельствовали об этих мерзких схватках.

Пит разошелся.

— Краснокожий пес! — орал он. — Проклятый убийца! Его знает вся граница! Мало он позабавился на Платте, в Блэк Хилсе, на Найобрэре, он еще посмел и сюда заявиться! Раз уж лагерная полиция боится им заняться, придется мне об этом позаботиться, и пусть Фредди видит, кто здесь наводит порядок, пьяницы-полицейские или люди, которых он увольняет!

Молодой вождь, к которому была обращена эта речь, казалось, ничего и не слышал. Он оставался невозмутимым, взгляд его был неподвижен.

Пит бросился на индейца. В тот же миг дакота схватил Пита за правую руку и так вывернул ее, что тот выронил нож. Дакота поднял нож и бросил делавару.