В одной из комнат Эрни остановился на пороге и долго стоял, опустив ствол огнемёта вниз. Язычок пламени на конце дула едва тлел и немного нетерпеливо свистел. А Эрни стоял и тупо пялился на эту комнату, почти не пострадавшую от взрывной волны.

— Ты что встал? — Донёся из наушника недовольный голос Барри.

Эрни не ответил просто отошёл назад, позволив напарнику заглянуть в комнату.

— Чёрт возьми… — Выдохнул Барри, едва не выронив огнемёт.

В комнате сохранились невредимыми даже обои. Забавные, с какими-то дурацкими утятами. Смотрелись они вдвойне глупо, ведь повсюду в комнате были развешены маленькие флажки со свастикой, чёрно-белые фотографии лидеров фашисткой Германии и марширующих войск Третьего Рейха. На маленькой резной тумбочке в углу стояла искусно сделанная модель немецкого танка «Тигр-7». Настоящий монстр и проклятье последних дней войны. Совершенно бесшумно его орудие, не имевшее дула и не использующее привычные снаряды, превращало в груду обломков любую бронемашину, любой самый современный танк. Они так и не смогли захватить ни одной целой машины, что бы изучить её и понять, как она действовала. Удивительное и смертоносное оружие.

Эта модель очень походила на настоящий Тигр-7. Её сделали руки настоящего мастера. Дед Эрни любил делать вот такие модельки.

У тумбочки стояла кровать. Небольшая, явно не рассчитанная на взрослого человека. На ней лежал обитатель этой комнаты. И он был ещё жив. Каким образом они до сих пор оставались живыми? Эрни не знал и не мог понять пространных и запутанных пояснений яйцеголовых, предназначенных для широкой публики. Но они оставались живыми. Иногда. Только страшнее конкретно этого выжившего ни Эрни ни Барри ещё не видели.

Нет, он не был мутантом, с множеством щупалец или чем-то подобным. Если бы так, они бы уже поливали его горючей смесью из огнемётов, ни сколько не сомневаясь и почти без чувств. Но тут всё было иначе. Всё.

На кровати лежал очень худой, весь покрытый алыми струпьями, мальчик. Одежда на нём частично истлела, но в целом ещё угадывалась униформа Гитлерюгенда — молодёжной организации скопированной фашисткой Германией со скаутских организаций США и, в свою очередь, скопированная Советами. Советы назвали её пайонерия…, что-то в этом роде.

От белой рубашки и чёрных шорт парня почти ничего не осталось, но красный галстук и нарукавная повязка со свастикой, сохранились, почти не пострадав. Только были насквозь пропитаны белесой жидкостью сочившейся из струпьев и из самой кожи парня. Из глаз она тоже сочилась. Из белых стеклянных глаз покойника. Из ушей и рта. Широко открытого чёрного рта, с почерневшими зубами. Пальцы паренька, так туго обтянутые кожей, что казались голыми костями, слабо шевелились. Он ещё дышал — с хрипом и как-то механически. Худая, с выпирающими костями грудь, будто поршень ходит туда-сюда.

Солдаты никак не могли решиться сжечь то, что осталось от парня. Они не могли уйти. И оба понимали, что ещё долго им будет сниться в кошмарных снах этот молодой немец.