— Неизвестный корабль продолжает преследование.

— Вижу. — Весело ответил Рехард. Он всегда был счастлив в такие моменты. Как хорошо, что он родился со способностями к телепатии! И как же хорошо, что агенты Аненербе вовремя заметили его! Ему очень, очень повезло. Они заметили его раньше, чем ему исполнилось десять лет, и он успел развить свои способности, научился тому, чему никогда не смог бы научиться сам, а после он стал командиром пси-корабля. Как и все подобные ему.

Чужак увеличивал скорость. Как, было непонятно. Ни дюз, ни сопел, ни следа двигателей. Явно не аннигиляционная тяга — у него за спиной оставался след, а вот у Чужака нет.

Странный корабль…, таких он ещё не встречал. Огромная чёрная пилюля. Такое сравнение приходило на ум. Но в действительности он, конечно, не был гладким и обтекаемым. Скорее изломанным и ребристым. Что крылось за изломанной, угловатой поверхностью и множеством выпуклых рёбер пока было непонятно. Рехард вернул зрению удаление в 500 тысяч километров и объёмность. Смотреть далеко всегда означало практически ослепнуть. Конечно, так можно даже на миллион световых лет заглянуть и получить очень чёткую картинку, но только одного объекта и с одной стороны. Для боя больше подходило объёмное зрение. Когда видишь всё вокруг сразу, воевать намного проще. Никто не сможет ударить из «слепой зоны», потому что у объёмного зрения слепых зон нет.

Жаль, что такое зрение нельзя унести с собой, когда отключаешься от корабля, когда возвращаешься в своё хрупкое, маленькое слабое тело…, жаль…

— О! — Мысль Рехарда окрасилась весёлыми эмоциями, нотками смеха и всплеском восторга. — Плазма. Он проверяет, на что мы способны! Покажем зубы? Пожалуй, да!

Экран, отразивший сгусток горячей плазмы дёрнулся, сложился гармошкой и рассеялся. Крылья заискрились алыми всполохами. Ещё немного, совсем чуть-чуть — нужно только закончить разворот и погасить скорость.

Бок потянуло, а потом резануло острой болью. Рехард снизил скорость разворота, пока инерция не разорвала корабль надвое. Нужно поскорее снизить скорость. Маневрирование сейчас ему может пригодиться, а на таких скоростях особенно не поманеврируешь.

— Опасность перегрузки.

— Сейчас малышка, сейчас… — Мысль корабля была бесстрастна, но Рехарду казалось, что она полна тревоги. А тревожиться было о чём — оба крыла буквально горели рваным алым, даже не пламенем, сиянием. Если не выстрелить как можно быстрее это пламя сожрёт крылья. А если выстрелить, почти минуту придётся ждать, пока перезарядятся генераторы.

Он развернулся. Чужак был близко. Даже слишком близко — всего два с небольшим миллиона километров. Он тряхнул своими крыльями, и смертоносная алая волна стремительно понеслась вперёд. Миг и она уже возле чужака. Ещё один и алый серп коснулся чёрной изломанной капсулы. Коснулся и, сжавшись, рассеялся.

Рехард зафиксировал возмущение пространства и мгновенно выпустил импульс из кормовой пушки, точно в сектор стремительно двигающегося возмущения. Тусклая белая вспышка и участок искривленного пространства исчез без следа.

Рехард рассмеялся бы сейчас, если бы у него был рот. Ему начинал нравиться Чужак. Жаль, что они не могут поиграть подольше — это не тренировочный бой. Носовые пушки нацелились и выплюнули свои заряды. Никаких видимых проявлений выстрелов не последовало — барионные снаряды фиксировались только одним прибором, и его включение не рекомендовалось в подобном бою. Чужак подошёл ближе, скорость корабля снизилась и барионные снаряды попали точно в цель. Чужак среагировал быстро. Носовую часть корабля сжало, вывернуло наружу и начало рвать на куски, а спустя мгновение деформация Чужака начала замедляться. Меньше двух секунд потребовалось поврежденному кораблю, что бы устранить последствия прямого попадания барионных снарядов.