Бросила? Так вот значит, как Барни представил все своему приятелю!

— Это была не его вина, вы знаете, — чуть ли не с укором заметил Кэлвин. — Он так бережно относился к вам.

— Вы были там? — зло вспыхнула Алис. — Были? Нет, вы не были. Так что лучше не рассуждайте о том, чего не знаете.

— Я…

— Думаю, мисс Уэбстер сказала вам все, что хотела, — раздался ледяной голос Гордона. — Может быть, вы приступите к работе, за которую вам хорошо платят?

Уайт наконец вспомнил, где находится, и покраснел до ушей.

— Конечно, конечно…

Но у Алис больше не было симпатии к этому человеку. Прошлое стало для нее неожиданно более реальным, чем настоящее. Вся боль и ненависть, испытанные ею много лет назад, ожили. Как посмел Барни изображать из себя невиновного? И как мог кто-то поверить в такую бесстыдную ложь? Этот Кэлвин оказался таким же наивным и доверчивым, какой в свое время была она.

Итак, ее обидчик мертв. Она ждала, что это сообщение вызовет у нее какие-то чувства, но они словно погрузились в некий вакуум.

В первые месяцы после несчастного случая, пытаясь примириться с мыслью о своей трагедии и о том, что в гибели отца косвенно виноват Барни, она желала ему смерти. Но позже, когда начала новую жизнь, чувство мстительности утихло.

А сейчас она испытывала лишь облегчение. Ведь больше никакой другой женщине не придется нести свой тяжкий крест из-за распущенности этого человека. Он умер так, как жил, — быстро и глупо. И она была рада, что вместе с собой он не унес в могилу больше никого. Ему на том свете и так придется отвечать за многое.

Уайт уехал перед самым ланчем, после того как эскизы павильонов ярмарки были утверждены. Гордон пребывал в плохом настроении до тех пор, пока «форд» не уехал.

— Вы довольны тем, как идут дела? — спросила Алис, нарушив ледяное молчание. Она решила, что все разговоры должны касаться только работы, но то была тщетная надежда.

— А мне должно все нравиться?

— Если что-то не нравится, скажите.

— Хорошо. Меня интересует только один вопрос: почему этот тип знает о вас больше, чем я?

— А чего же не знаете вы?

— Не надо играть со мной. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Уайт знает о вашей прошлой жизни, о ваших друзьях, о каком-то Барни, а кто вам этот архитекторишка? Никто. Абсолютно никто! А я как дурак вынужден стоять здесь и слушать ваш диалог.

— Но я совсем не знаю Уайта, — смущенно пробормотала Алис.

— Так он совсем чужой вам? Однако знает о вас больше, чем я. И как, вы думаете, я должен после этого чувствовать себя?

— Я… Я не понимаю…

— Вот как? Да это я совершенно ничего не понимаю. У вас был роман с этим Барни, а затем вы сделали ему ручкой. Почему? Чтобы заняться своей карьерой? Покорить Сан-Франциско? Или этот бедный дурачок хотел жениться на вас? Что произошло на самом деле, Алис? Кто вы?

— Я не должна ни перед кем отчитываться, — ответила она, побледнев.

— Это правда. Абсолютная правда. — Лицо Гордона стало таким же мрачным, как небо перед грозой. — Вы принадлежите лишь себе. И ни перед кем не отчитываетесь.

— Да. — Алис гордо вскинула подбородок.

— И вы хотите такой остаться? — холодно спросил он.

Она кивнула, не слишком доверяя своему голосу.

— Понятно. Тогда нам не о чем больше говорить. Извините меня, но я пообедаю у себя в кабинете за работой. А вы можете поесть либо в своей комнате, либо на веранде — где вам больше нравится.