|
Моему изумленному взору предстали два голубоватых плюшевых медвежонка из игрушечного магазина. Присмотревшись внимательнее, я заключил, что окраской их мех скорее напоминает шерсть персидской кошки. Длинные, как у отца, острые когти - светло-янтарного цвета; глаза - круглые, фарфорово-голубые. Казалось бы, создания, словно вышедшие из сказки, должны обладать очаровательным и кротким нравом. Ничего подобного: они визгливо огрызались и норовили зацепить нас своими длинными, крючковатыми, как шипы терновника, когтями, или цапнуть острыми, как иголка, хрупкими белыми зубами. - Ну-ка, старик, - Гарри поднял вверх два прелестных, но отнюдь не безобидных комочка, - ты держи этих, а я достану двух остальных. И он небрежно сунул медвежат мне в руки. У меня было такое чувство, словно я обнимаю две меховые шубки, начиненные тугими мускулами и рыболовными крючками. Тем временем Гарри извлек из другого логова еще двух медвежат, и мы направились к лестницам. До этого дня я совершенно не представлял себе (что значит жить без тревог и забот!), как непросто карабкаться вверх по лестнице, держа на руках двух злобных медвежат. Мы с Гарри выбрались наверх искусанные, исцарапанные, окровавленные, но в общем-то непокоренные. И стали позировать, изображая веселье, пока медвежат фотографировали под всевозможными углами. Вот когда я обнаружил (и с тех пор у меня не было причин пересмотреть свою точку зрения), что фотографы - жестокие и бесчувственные существа. Небрежно бросая: "Поверните ему голову, чтобы можно было снять в профиль", - репортер меньше всего думает о том, что вы при этом рискуете потерять один-два пальца. Наконец фотограф закончил съемку. Во всяком случае, я так решил. Однако он обратился к Гарри: - Ну, а как насчет того, чтобы снять их вместе с матерями? - Все в порядке, - ответил Гарри, - сейчас будет сделано. Помню, я подумал, что Гарри излишне самоуверен: ведь стоит нам выпустить медвежат, как они махнут прямиком в кусты куманики, а уж тогда ни о каких съемках не может быть и речи. - Пошли вниз, старик, - сказал мне Гарри. - И не отпускай медвежат, пока я не скажу. Показав чудеса балансировки, которые были бы встречены овацией в любом цирке, я слез по лестнице в вольер и с облегчением опустил медвежат на землю, крепко держа обоих за загривок. Гарри с двумя отбивающимися малышами присоединился ко мне и небрежно плюхнул их рядом с моими. - Теперь слушай, старик, - продолжал он, - что мы сделаем дальше. Будем держать медвежат, пока Денис выпускает медведиц из клетки, понял? Я недоверчиво воззрился на него, держа железной хваткой горланящих близнецов. Нет, не шутит, всерьез говорит... - Гарри, сказал я, ты свихнулся. Как только эти окаянные медведицы выйдут из клетки, а тут медвежата кричат... да они... они... У меня перехватило голос при мысли о том, что сделают медведицы, но Гарри даже слушать меня не стал. - Денис, - крикнул он, - ты готов? - Готов, - донесся слабый голос со стороны клетки. - Гарри... - лихорадочно начал я. - Слушай, старик, - мягко произнес Гарри, - ты держи медвежат, пока я не велю тебе отпускать, понял? Медведицы нас не тронут, как только заполучат их. - Но, Гарри... - начал я опять. - Все в порядке, старик. У нас две лестницы, верно? По моей команде ты отпускаешь медвежат и драпаешь вверх по своей лестнице. Только и всего. Ты готов? - Но, Гарри... - Ладно, Денис, выпускай! - крикнул Гарри. |
