И он бросился вниз по лестнице, уже не слушая того, что кричала ему вдогонку Лив.

Таральд встретил Ирью на дороге, ведущей в усадьбу.

— Ты вернулась, — сказал он с сияющими глазами.

— Да. Кольгрим беспокоит меня больше всего остального.

Он взял у нее узелок.

— Мальчик просто обезумел, когда узнал, что ты ушла от нас. Он заплакал, Ирья!

— Кольгрим? — удивленно произнесла она. — Я вовсе не думала, что он вспомнит обо мне…

— Не только он, но и мы все. Мать так разволновалась, Ирья, ты… подумала о моем предложении?

— Да, — серьезно ответила она.

— И что же?

— Я с благодарностью принимаю его. Но я недостойна тебя.

— Я не понимаю тебя. Разве плохо тебе оказаться хозяйкой Гростенсхольма?

— Я никогда не говорила этого.

— И ты считаешь, что ты недостойна этого? Тебе стоит принять титул баронессы! Мы так нуждаемся в тебе! Отец сказал, что я сделал единственный в своей жизни разумный поступок, посватавшись к тебе. А мать набросилась на меня за то, что ей показалось, будто я тебя обидел. Она назвала меня слоном в посудной лавке, и я все же возразил ей, что не заслуживаю этого.

Ирья улыбнулась про себя. Баронесса всегда была умной женщиной.

— Я прошу только одного, — сказала она, остановившись.

— Да?

— Не могли бы мы… подождать со вторым ребенком? Я не чувствую себя пока еще способной… к этому.

Таральд схватил ее за руку.

— Ну, конечно же, я понимаю! Ты можешь ждать сколько угодно!

Он снова ничего не понял. Он думал, что она боится ходить беременной и должна приготовиться к этой мысли. И он даже не знал, какие страдания причиняет ей мысль о том, что она будет лежать в объятиях человека, которого безответно любила все эти годы, а он будет использовать ее просто как самку, которая должна родить ему детей.

Мысль эта была невыносима.

Некоторое время они шли молча.

— Послушай, — сказала наконец Ирья. — А почему ты решил, что я способна родить ребенка? Я всегда была слабенькой и болезненной. Может, я вообще не смогу родить. И тебе придется выбирать себе другую жену.

— Но Кольгрим хочет видеть только тебя.

Этот ответ немного смягчил душевные страдания Ирьи.

Даг и Лив поспешили вниз, навстречу Ирье, таща за собой своего неуправляемого внука. Он упирался и орал что есть мочи.

Когда они спускались по лестнице, то Ирья с Таральдом как раз входили в дом. Кольгрим кинулся навстречу Ирье, издав новый вопль — на этот раз от радости. Он бросился ей на шею и обнял ее.

Ирья обхватила его широкие, квадратные плечи.

— Милый мой мальчик, — утешала она его. — Дорогой мой, теперь я всегда буду с тобой.

Все остальные очарованно взирали на это чудо.

Кольгрим будто стал другим человеком.

Лив видела его лицо, пока он сидел на руках у Ирьи. Оно было торжествующим. Неужели он способен радоваться?

Как бы ни было, но мальчик стал гораздо спокойнее. Однако ненадолго. Он снова стал делать, что хотел, и совершенно не слушался старших.

Так же, как и в случае Силье и Суль, они поняли, что наказывать Кольгрима бесполезно. Он делался еще страшнее, свирепее и вел себя все хуже и хуже. Все же взрослым со временем удалось найти некое равновесие между добротой и строгостью к мальчику, но на это потребовалось немало сил.

Совершенно очевидно, что новый Тенгель Добрый из него не получится. Скорее Тенгель Злой, с ужасом думала иногда Лив.

Но несмотря ни на что он был им родным их внуком.