Тогда-то к Билли и пришло несколько пацанов, вдохновленных победой над «Манчестером», с предложением двинуться в северный Лондон, чтобы поучаствовать в потехе. Но он удержал их, предпочитая продолжать свою тактику взвинчивания полицейских. Он продолжал стоять на своем даже тогда, когда к нему начали поступать звонки с насмешками и ядовитыми колкостями в связи с отсутствием Бригады. А потом все пошло наперекосяк.

Как ему рассказывали, Пижама с группой пацанов пробирались к Плейстоу, когда они столкнулись с крупным отрядом полиции, попытавшимся их остановить. Когда Пижама вышел вперед, чтобы объяснить, что они идут туда просто потому, что все там живут, полицейский схватил его за шиворот и попытался затолкать в фургон. В этот момент и началась общая драка. Оттянулись все на славу. А дальше стало известно, что Пижама доставлен в больницу с тяжелыми травмами, которые были нанесены ему, по словам копов, из-за того, что он оказал сопротивление при задержании.

Это было вранье. И все это знали. И Билли во всем винил себя. Не только потому, что Пижама был одним из тех, кто хотел идти к Кингз-кросс, а он его удержал, но и потому, что у него было странное чувство, что во всем этом присутствовал элемент мести. Расплаты за то, что они одержали верх над полицейскими в Италии. И самое отвратительное заключалось в том, что они ничего не могли поделать. Потому что, даже если Пижама подаст жалобу, дело кончится словом прославленного футбольного хулигана против слова офицера полиции. Исход был заранее известен.

Но что еще больше мучило Билли, так это парадоксальность его собственного положения. Ибо, хотя он и переживал, что его друг оказался в больнице, на самом деле он добился именно того, к чему стремился: напомнить всем заинтересованным лицам, что «Вест Хэм» способен остановить любые неприятности с помощью одного слова. Даже «Ивнинг Стандарт» вполне прилично осветил события в Ист-энде, что было огромной победой.

Билли вздохнул и вынул из холодильника пиво. Несмотря на грызущее его чувство вины, он знал, что, если он хочет добиться своей цели, ему нужно продолжать давить и постоянно держать полицию в состоянии беспокойства. Однако учитывая напряженность внутри Бригады надо было держать все под контролем. В противном случае на них, а особенно на него, могли обрушиться целые потоки помоев, преимущественно со стороны прессы и политиков, уцепившихся за «Евро-2000». Каким бы ни был его следующий шаг, его следовало спланировать самым тщательным образом.

Стук в дверь прервал его размышления, и, обернувшись, он увидел Джил, которая заглядывала в кабинет.

— Вас хотят видеть.

— Если это не моя жена и не мой бухгалтер, ска— жи, чтобы отъебывали, — раздраженно откликнулся Билли.

Джил нахмурилась и распахнула дверь.

— Вот сами и скажите это.

Билли уже был готов разразиться целой филиппикой в ее адрес, когда она отступила в сторону и в проеме двери появилось знакомое лицо плотно сбитого полицейского.

— Так-так-так, сержант Робертс. Чем я обязан столь неожиданному удовольствию видеть вас?

— Я просто принес тебе кое-что, Билли.

— Для вас, сержант, мистер Эванс, — поправил его Билли. — Поскольку вы находитесь в моем кабинете, я бы хотел, чтобы вы проявляли хотя бы минимум учтивости.

Робертс улыбнулся. Он уже участвовал в этой игре тысячу раз. Не только с Билли, но и с бесчисленным множеством других таких же ребят.

— Прошу прощения... сэр, — саркастически откликнулся он. — Но я решил, что мне следует вернуть вам это. — И он бросил на стол большой конверт.

Билли тут же понял, о чем идет речь, и, несмотря на неизбежную очевидность, его сердце захолонуло.

— А что это? — будничным тоном осведомился он.