Дверь неожиданно распахнулась.

Линдсей резко остановилась и с ужасом уставилась в дверной проем. У нее не было сил двинуться с места. Страх парализовал ее волю, оставив лишь возможность тупо смотреть на дверь и молиться, смотреть и молиться.

Она ничуть не удивилась, когда на пороге появился этот человек. Не удивилась даже тому, что в его руке зловеще блеснул пистолет, уставившись на нее черным дулом. Да, это был тот самый человек из группы декораторов, которого она видела на съемках. Увидев ее, он ехидно ухмыльнулся, окинув оценивающим взглядом с ног до головы. Перед ним стояла не красавица модель, а жалкое существо в синяках и ссадинах, в каком-то огромном домашнем халате, бледная как смерть, больная древняя старушка, подавленная невыразимым ужасом.

— Привет, — глумливо ухмыляясь, произнес он. — Ты все еще жива, красотка. Везучая сучка, ничего не скажешь. — Он переступил порог и запер за собой дверь. — Ты не волнуйся насчет той девицы с огромными сиськами. Она не скоро заявится сюда, так как слишком занята тем молоденьким офицером из патрульной машины и, похоже, не успокоится до тех пор, пока не вытрахает из него всю душу. Этот молокосос загнал машину в аллею, чтобы им там никто не мешал развлекаться. Кто сказал, что полицейским чуждо плотское удовольствие? Так что теперь мы с тобой здесь совершенно одни. Боже мой, на кого ты похожа?! На какого-то гадкого утенка. Уж не лучше ли было умереть еще тогда, чем остаться с такой рожей?

Линдсей почти физически ощущала, как внутри у нее все оборвалось, а сердце громыхало, как тяжелый молот. Почему он не слышит этих оглушительных ударов? А если слышит, то чувствует ли при этом тот безумный страх, который сковал все ее тело? Он был тяжелым, каким-то омерзительно липким и прочным, как металл. А еще у этого страха был такой мерзкий запах, что ее чуть было не стошнило на нежданного гостя. Неужели ему это нравится? До ее затуманенного сознания донесся глуховатый голос, который был адресован гостю:

— Но почему? Почему вы хотите убить меня? Что я вам сделала плохого?

Берт Освальд лишь равнодушно пожал плечами.

— Жаль, что ты похожа сейчас на уродину, а то бы мы с тобой немного повеселились, прежде чем я отправлю тебя к праотцам. Сожалею, моя дорогая леди, но так случилось, что у меня очень мало времени. Тот полицейский выбежал со своей подружкой с такой бешеной скоростью, что я опасаюсь, как бы он не кончил раньше времени. Уж слишком он спешил насладиться этой толстозадой девочкой. Впрочем, как только она вернется, я могу тоже позабавиться с ней.

Линдсей резко повернулась и что есть силы метнулась в спальню. В ту же секунду прогрохотал выстрел, и над ее головой просвистела пуля, врезавшись в стену. Затем послышался топот ног и еще один выстрел. Ее правую руку обожгла резкая боль. Господи, она ранена! Не чувствуя боли и подчиняясь только одному лишь страху перед смертью, она успела влететь в спальню и повернуть ручку замка. В этот момент она вспомнила многочисленные фильмы, где было нечто подобное, и мгновенно отскочила в сторону от двери. Именно это и спасло ее. Очередная пуля прошила дверь и со свистом врезалась в стену, рассыпая по всей комнате мелкие осколки штукатурки.

Она судорожно прижалась к стене, оцепенев от ужаса. Нужно было что-то делать, думать, искать выход, но, Боже правый, она не могла даже пошевелиться! Сколько еще пройдет времени, пока он не сорвет очередной пулей замок и не ворвется в спальню? Сколько ей осталось ждать, а следовательно, жить? Когда пробьет ее час?

Линдсей открыла глаза и окинула спальню ничего не видящим взглядом. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что здесь нет ничего такого, что могло бы помочь ей. Она метнулась в ванную и заперла дверь дрожащими руками. Еще одна дверь, еще один замок, еще одна преграда, но вместе с тем это еще и западня, так как выбраться отсюда она уже не сможет.