Отец перебрался в гостиную, он придерживался того, чего от него ждали, ради мира в доме. Хотя, какой мир… Мир вовсе не обязательно означает отсутствие общения. Тур бы с удовольствием пообщался с матерью, если бы только она спустилась. Он снова поднялся к ней, на этот раз с пустыми руками. Надо дать ей что-нибудь поесть, что-нибудь горячее, спросить, чего она хочет, может, супа, он ведь легко может приготовить суп из пакетика, следуя инструкциям. Стучать он не стал. В прошлый раз он постучался, но она все равно не ответила. Он тихо зашел, в комнате теперь стало чуть светлее, и он разглядел, что она лежит как прежде. Она открыла глаза.

— Тебе получше? — спросил он.

Она слабо улыбнулась, он в ответ улыбнулся во весь рот.

— Не похоже на тебя, — сказал он шутя.

— Гадко, — ответила она. — Я совсем без сил.

— Уверена, что не надо позвонить врачу? Они ведь приходят на дом, если…

— Нет. Пройдет.

— Ты не хочешь… Тебе помочь…

— Нет.

— Я включу батарею. Чтобы ты не мерзла. А потом спущусь и приготовлю тебе суп.

Она не отвечала, и он принял это за согласие.

Порошок смешать с литром воды. «Шведский гороховый суп» — написано на пакетике. «Что, интересно, в нем шведского?» — подумал он. Включил конфорку на максимум. Кастрюлька была маловата, приходилось мешать аккуратно. Он закрыл дверь в гостиную. Отцу не обязательно видеть, как он мешает суп в кастрюле. Масса была жидкой, желтой. Он включил радио, дожидаясь, пока суп не закипит, чтобы потом убавить огонь и дать супу повариться, как было написано на пакетике. Он попробовал его чайной ложкой. Вкуса никакого — видимо, это и было шведской составляющей. Он сильно посолил жижу, накромсал несколько кусочков вяленой баранины и размешал. Попробовал снова. Стало получше. Она отказалась. Он держал перед ней кружку с дымящимся супом и ложку.

— Нет, — повторила она.

— Хотя бы попробуй мой кулинарный шедевр.

— Нет. Спать хочу.

Комната провоняла от старого масляного обогревателя, так пахло в доме осенью, когда они включали его в ванной после долгого лета. Пыль горела от сильного жара.

Вечером он занялся привычными делами в свинарнике, и Сара показалась ему существенно спокойней. В первые дни аппетит у нее будет неважный, но воду она пила жадно. Он поставил дополнительную поилку.

— Сушняк? — спросил он.

Только когда свинарник затих после кормежки и уборки в загонах, он снова приложил к ней поросят, дав им предварительно жидкий препарат железа. Он был уверен, что сейчас все будет хорошо. Поросята вопили и возмущались, когда он держал их обеими руками. Никто не сравнится в крике со свиньями, будто малейшая неприятность — вопрос их жизни и смерти.

Он сел на кухне так, чтобы видеть экран телевизора через открытую дверь гостиной. Отец ложился часов в девять, как раз к новостям по второму каналу. Этот вечер не был исключением, и Тур перебрался в гостиную. В ней повис запах отца. Он принюхивался, и тут до него дошло, что отец не принимал душ и не переодевался с вечера вчерашнего дня. Он почувствовал, как сердце забилось быстрее, ведь это значило, что ей было плохо еще вчера. Каждый субботний вечер она клала чистую одежду и вешала полотенца в ванной. Больше для себя самой, чтобы с утра не слышать запаха за столом. А вчера, значит, не смогла.

Он тупо уставился в экран. Еще вчера что-то было не в порядке, а он даже не заметил. Он что, ослеп и оглох?

Он вышел на кухню и достал чистую кастрюлю. Отец доел гороховый суп, грязная кастрюля осталась на плите, а на столе стояла глубокая тарелка с ложкой.

Остатки супа высохли и превратились в сухую желтую пену.

Тур поставил грязную кастрюлю в раковину, наполнив ее холодной водой, и сполоснул тарелку.