Да, но далеко не все оказываются на острие политических разборок. Не всем Аредлагают высший пост, когда еще не убран твой предшественник, который тоже прекрасно знает, какие пружины и в каком направлении могут сработать. Вот тут и гнездится ошибка. А все остальное — мышиная возня…

И вместе с этой новой уверенностью, что не все потеряно и, вполне возможно, обойдется, Степанцова неожиданно посетила довольно-таки простая мысль. А что ж это он, в самом-то деле, так растерялся; когда у него есть Федя Кулагин? И почему он до сих пор молчит? Он же твердо обещал принять меры…

Кирилл Валентинович решительно поднял трубку. Вот, правильно, и выговор пора бы Феде сделать. Как-никак, понимаешь, сам-то Степанцов выполнил все обещания — провел нужную беседу, получил соответствующие твердые гарантии, а этот даже не телится! Нет, брат, у нас так дела не делаются!

— Кулагин слушает, — отозвался недовольный голос.

— Привет, Федор, привет! — почти пропел Степанцов в трубку. — Что-то давно твоего голоса не слышал.

— А-а, это ты… — странно неприветливо отреагировал Кулагин. — Чего звонишь? Снова, что ли, проблемы с девочками?

Показалось, что он издевается? Или это у него теперь шутки такие? С чего это вдруг?

— Я не понимаю, Федор Федорович, твоего тона, — сухо сказал, переходя и сам на официальный тон, Степанцов. — Или объясни причину явного своего недовольства, или я положу трубку, чтобы больше не звонить по этому номеру!

— Да и хрен бы с тобой! — прямо-таки взорвался Кулагин. — Трепло собачье! Я сделаю! Я помогу! У меня слово крепкое! А сам?! Ну, чего молчишь? Где твоя помощь?!

— По-мол-чи! — «руководящим басом», как он это иногда умел, приказал Степанцов. — Я ни черта не понимаю из твоих воплей! Если у тебя есть ко мне какие-то претензии, излагай! А хамить не смей! Ты не у себя на Лубянке! Объясни спокойно и внятно, что у тебя произошло?

— Да то и произошло, что бульдозеры!..

— Не ори! — снова приказал Степанцов. — Тут явное недоразумение. Я разговаривал практически на следующий день с заместителем министра природопользования, о котором тебе говорил, и он дал мне самые твердые гарантии, что никаких ваших домов никто трогать не собирается. Что это элементарная чушь, придуманная кем-то ради своих собственных корыстных целей. Поселки как стояли, так и останутся стоять, а вот там, где строители совсем уж нагло влезли в природоохранную зону, там немного почистят. Но у вас же, ты сам говорил и показывал мне, нет крупных нарушений! Так в чем же дело?

— А в том, что у соседей уже две бани посносили и у меня флигель развалили к чертовой матери!

— Но дом-то стоит? Не тронули же!

— Дом-то стоит, но я ж не о доме!

— По-моему, вы там, у себя, зажрались, ребятки, — неприязненно сказал Степанцов. — Вам охотно идут навстречу, а вы еще выкобениваетесь! То вам не нравится, теперь это! Умерьте аппетиты себе же на пользу. Деньги у вас имеются, построите новые, и там, где их не надо будет трогать… Не знаю, не знаю, я данное тебе слово выполнил, хотя, в общем-то, даже и не давал, а просто пообещал переговорить. А вот ты, Федор Федорович, действительно треплом оказался.