— Постой, я не собираюсь никуда лететь. У меня и денег нет на билеты, — выставил самый убедительный аргумент.

— Деньги я переведу еще сегодня на твой счет, Лева, — печально сказал Эдя, словно только что получил втык за свою скупость в отношении авторов. — В общем, с учетом того-сего я тебя жду, Лева, самое позднее, послезавтра утром. Умоляю, не подведи, выручи меня, никогда, клянусь нашей с тобой дружбой, не забуду! Лева!

Последнее было произнесено с такой горечью, что сердце Липского даже дрогнуло. И он ответил, что подумает, постарается, если с деньгами действительно, то… Короче, тянул, не говоря окончательного «да».

— Я позвоню тебе утром — вашим утром, Лева! — снова закричал Эдя. — Ты не уходи без моего звонка! И деньги у тебя к тому времени уже появятся!

— Ну, хорошо, — сдался наконец Лев Зиновьевич и страстно, глубоко, с подвыванием, зевнул. После чего бросил трубку.

В десять часов утра, когда. Лев Зиновьевич был уже готов к выходу, снова позвонил Эдгар Амвросиевич.

— Теперь у вас ночь! — усмехнулся Липский. — Звонишь-то из дома? Или из другого места?

— Из дома, из дома, Лева, — заторопился Эдя таким сдержанным голосом, словно боялся, что его услышит кто-то посторонний. — Я не мог сказать тебе раньше, а теперь послушай внимательно, и давай еще раз обсудим… Дело вот в чем. Меня как бы заставляют — понимаешь? — изготовить и немедленно, в ближайшую же пятницу, опубликовать эту твою статью. Кто заказчик, я понятия не имею. Но люди крутые и без всяких там принципов и сдерживающих начал, понятно? Им надо, и, значит, трава не расти! Но дело в том, что по поводу предыдущего твоего материала, о чем я тебе пока не сообщал, начато расследование. У меня уже пару раз побывал следователь из Генеральной прокуратуры, требовал твои координаты, но я мягко ушел от ответа. Они наши архивы просматривали. Вроде пока затихло, а вот надолго или нет, не могу сказать с уверенностью. И тут появились эти, о которых я решительным образом ничего не знаю. И показали мне, как я говорил, такие кадрики, где твой друг — понимаешь, о ком речь? — запечатлен с классными «вешалками», и они с ним демонстрируют полное собрание камасутры. Можешь себе представить! Уверяют, что это никакой не монтаж, что есть оригинальная пленка и все прочее — когда потребуются доказательства. Короче, как я понял, им надо завалить твоего дружка окончательно и бесповоротно.

— Опять политика? — вклинился Липский. — Как она мне надоела! Если бы вы все только знали!

— А черт их разберет! Конечно, не без политики! Ты же в курсе, что, когда мы готовили «Палача», народ в массе высказался против — я имею в виду наших снобов из редколлегии, зато кураторы идею целиком подхватили. Им она пришлась впору. Они, кстати, тоже заволновались, когда следователь сюда приезжал. Ну и я, как обычно, поддал жару, словом, забегали. И в этой связи у меня создалось такое впечатление — если мы сейчас снова врежем по кабанчику, его останется только нашпиговать пряностями и поставить в печь. Вот поэтому, передавая тебе и свою, и их просьбу…

— Ни хрена себе просьба! — заартачился было Липский.

— Лева! — укорил Эдя. — Ты же — профи! Что я тебе объясняю ситуацию, в которой и верхи созрели, и низы давно готовы? О чем мы с тобой рассуждаем? Когда еще твое «желаемое» так удачно совпадет с «действительным», ты сам подумай? Деньги уже должны быть на твоем счете. Снимай без колебаний, покупай билет, виза у тебя есть, я знаю, и первым же рейсом — сюда! Я тебя сам встречу, сам отвезу. Сам буду кормить и ухаживать, мать твою! Ты соображаешь или нет?!

— Но я же должен собраться! Вещи там, сувениры вам же, засранцам, надо! Машинку…

— Не надо ничего везти! — почти завопил Эдя.