Они с аппетитом поужинали, покурили немного, выпили хорошего вина и заговорили наконец о… работе.

Слава рассказывал, как ребятки сообщили ему номер того «БМВ», и он, не теряя времени, «пробил» указанный номер. Ответ пришел незамедлительно. Номерной знак выдан на машину марки, серии и так далее, принадлежащей Главному управлению службы безопасности холдинга «Сибургнефть», в 2000 году. Это управление осуществляет охрану нескольких крупных фирм и компаний, расположенных в Москве, Зауралье и Сибири, а также известного коммерческого банка «ЭК-СИМ». То есть тут догадки нашли полное подтверждение. Но что это могло означать на деле, стоило крепко подумать, прежде чем предпринимать какие-то дальнейшие действия. Особенно резкие.

Турецкому ясно было одно: руководители холдинга наверняка не заинтересованы в том, чтобы их имена фигурировали в прессе, больше того, они сильно озабочены, как теперь принято говорить в средствах массовой информации, фактом «наезда» Генеральной прокуратуры на печатное издание. Это что, желание Кремля задушить с таким трудом отвоеванную свободу слова, то есть расхожий митинговый слоган? Может быть, но исключительно для тупого обывателя. А на самом деле? Если смотреть на вещи реально, то это попытка создания вокруг здорово себя скомпрометировавшего главного редактора Хакель-Силича ореола некоего мученика, пострадавшего за правду. Ну, собственно, он еще не слишком пострадал, вот разве что сегодня пострадает, когда помощник президента холдинга вкупе с пресс-атташе вставят ему хороший фитиль в задницу за то, что он их подставил. Вольно или невольно — это уже их проблемы.

Но сам факт их крайнего беспокойства налицо. А вот подлинной причиной беспокойства могут быть поднятые Генпрокуратурой волны вокруг факта крупного поражения холдинга в Арбитражном суде, где ему здорово нагадил конкретно Степанцов, хотя тот может сколько угодно ссылаться на коллегиальное решение Президиума Высшего арбитражного суда. Впрочем, и все остальные проигранные дела, упоминаемые в статье, дают проигравшим их все основания ненавидеть того, кто имел, по их же убеждению, решающее слово. То есть опять Степанцов. И предполагать здесь тоже можно все, что угодно, — от баснословных взяток до круговой поруки и коррупции. Но если икто никого не поймал конкретно за руку, да при свидетелях, которые не побоялись бы дать свои показания в суде, все подобные обвинения можно считать голословными и, более того, клеветническими.

И тогда публикация статьи Льва Липского, посвященной, мягко выражаясь, весьма некрасивому прошлому и не менее позорному настоящему погрязшего в коррупции ответственного судейского чиновника, имеет определенно заказной характер. Если же у них имеются такие доказательства, то где они? Почему в суд не обращаются? Почему нет официальных заявлений в прокуратуру? А потому что нечего им «заявлять», нет у них ничего, кроме собственных фантазий и предположений.

Не исключено, что этот Липский и сам хотел бы за что-то отомстить бывшему судье — ну есть у человека причины! И его сугубо личная жажда мести поразительным образом совпала с «требованием времени», точнее, с политикой неких экономических и юридических структур, не заинтересованных в изменениях в судебном ведомстве, которые намечались в Президентской Администрации.