Лицо Питера побледнело. Он оперся о стол и медленно опустился в кресло. Его глаза были полны горечи. Он осуждающе посмотрел на Джонни.

— Ты продал меня, Джонни, — сказал он тихо. — Ты продал меня.

Он нажал на кнопку звонка и услышал, как звякнул колокольчик и послышались приближающиеся шаги. Дверь открылась.

На пороге стояла Дорис.

Войдя, он поцеловал ее.

— Ты уже поговорила с Питером? — спросил он.

Она взяла у него шляпу и провела его в гостиную.

Дорис безнадежно покачала головой.

— Нет. Он ни с кем не хочет говорить, ничего не слушает. Я говорила маме, но это тоже бесполезно, он и с ней не хочет разговаривать. Он говорит, что больше и слышать не хочет ни о тебе, ни о Марке.

Джонни сел в кресло и закурил.

— Вот упрямый осел! Нашел время демонстрировать свое немецкое упрямство. А что насчет нас? — спросил он, глядя на нее.

Она посмотрела на него.

— Что насчет нас, Джонни?

— Ну, мы женимся или нет? — сказал он резко.

Она положила ладонь на его щеку.

— Нам надо подождать, — мягко сказала она. — Это только осложнит все.

Он взял ее за руку.

— Мне уже надоело ждать.

Ничего не отвечая, она смотрела на него. Ее глаза молили о терпении.

— Что ты здесь делаешь? — раздался рычащий голос Питера.

Джонни испуганно посмотрел на него. Глаза Питера яростно блестели.

— Я пришел сюда, чтобы выбить из твоей башки немецкое упрямство.

Питер подошел к нему и заорал:

— Вон из моего дома, Иуда!

Джонни встал и протянул Питеру руки.

— Питер, но почему ты не хочешь послушать? Я хотел тебе рассказать…

Питер оборвал его.

— Не надо мне твоих лживых объяснений! Я знаю, что ты сделал. — Он повернулся к Дорис. — Это ты его пригласила? — обвиняющим тоном спросил он.

— Она не приглашала меня, — сказал Джонни, прежде чем Дорис успела открыть рот. — Это была моя идея. Нам надо решить кое-какие дела.

Питер повернулся к нему спиной.

— Решить какие-то дела! — фыркнул он. — Ты и ее хочешь настроить против меня? Тебе мало того, что ты сделал? Ты еще недоволен?

— Мы бы хотели пожениться, — настаивал Джонни.

Питер посмотрел на него.

— Чтобы она вышла за тебя замуж? — резко спросил он. — Чтобы Дорис вышла за тебя замуж? За тебя? За антисемита? Да пусть она лучше умрет! И вон из моего дома, пока я тебя не вышвырнул!

— Папа, — Дорис взяла Питера за руку, — послушай Джонни. Он не предавал тебя. Он отдал свои акции за…

— Заткнись! — заорал Питер на нее. — Если хочешь, иди с ним! И для меня ты потеряна. Если ты пойдешь с ним, ты пойдешь против своего народа, против своей плоти и крови. Неужели не знаешь, что все эти годы он завидовал мне, строил всякие козни за моей спиной, чтобы отобрать у меня компанию. Оглядываясь назад, я думаю, каким же дураком я был. Он был не лучше других. Все они ненавидят нас, евреев, все! И он не лучше остальных. А теперь он и тебя хочет против меня настроить.

Она беспомощно смотрела на отца, ее глаза наполнились слезами. Дорис повернулась к Джонни.

Его лицо превратилось в бескровную белую маску. Он медленно перевел взгляд с Дорис на ее отца.

— Даже если бы ты меня и выслушал, — сказал он горько, — ты бы все равно мне не поверил. Ты ищешь призраков там, где их нет.