Получив то, что требовалось, Филипп де Барберис на прощание посоветовал королевской чете создать новую активную инквизицию и в их королевстве, доказывая, что ее деятельность сможет лишь послужить укреплению их власти. Особенно он давил на Фердинанда, прекрасно понимая, что уговорить его на подобное гораздо проще, чем более мягкую и совестливую по натуре Изабеллу.

Хуан Антонио Льоренте по этому поводу пишет: «Барберис из рвения к интересам папы и в качестве должностного лица инквизиции постарался убедить короля, что христианская религия извлечет большие выгоды из святого трибунала благодаря страху, который внушали ее судебные приговоры».

Предложение Филиппа де Барбериса живо поддержал Альфонсо де Охеда, приор доминиканского монастыря в Севилье и неистовый защитник христианской веры, который потребовал учреждения инквизиции для борьбы с «новыми христианами», в первую очередь с евреями по происхождению. Всеобщее недовольство ими было очень велико.

— Эти иудеи, они повсюду! — говорил Альфонсо де Охеда. — Они заполонили Севилью, да и все города Кастилии. И денег у них больше, чем у всех остальных подданных Короны. При этом они притворяются добрыми христианами. Однако, выдавая себя за истинных католиков, они на самом деле продолжают справлять свои отвратительные ритуалы — разумеется, по ночам, когда их никто не видит.

Артюр Арну в своей «Истории инквизиции» по этому поводу пишет: «Народное недоброжелательство часто проявлялось по отношению к ним. Христиане, бывшие зачастую их должниками, поднимали восстания, благодаря которым они, с одной стороны, удовлетворяли свой фанатизм, а с другой — не опустошая своего кошелька, избавлялись от долгов с помощью еврейских погромов.

Эти зверства и постоянная угроза смерти, витавшая над головами евреев, принудили многих из них креститься. В короткий срок более ста тысяч семей, то есть примерно один миллион населения, пожелали креститься. Но такого рода насильственные обращения в христианство не могли быть искренними, и многие из вновь обращенных, — они получили название марранов, — в глубине души оставались верными закону Моисея и тайно продолжали следовать его велениям».

На это-то и особенно усердно указывал Альфонсо де Охеда.

За введение инквизиции горячо ратовал и папский нунций (от лат. nuntius — вестник, постоянный дипломатический представитель) Николо Франко, который очень надеялся на этом деле погреть себе руки.

Хуан Антонио Льоренте рассказывает: «Тогда начали распространять молву, что во многих местах королевства новохристиане вместе с некрещеными евреями издеваются над иконами Иисуса Христа и даже распинают христианских детей, чтобы представить страдания и смерть, которым был подвергнут Спаситель мира. Альфонсо де Охеда рассказал Фердинанду и Изабелле, что один рыцарь из семьи де Гусман, тайно спрятавшись в семье одного еврея, дочь которого он любил, видел там совершение этого преступления».

После разговора с Альфонсо де Охеда Изабелла и Фердинанд обратились к Торквемаде за советом.

— «Конверсос» живут в каждом городе Кастилии, — сказала Изабелла. — Многие из них состоят у меня на службе, и мне приятно то, что они стали добрыми христианами. Мне бы хотелось, чтобы и все остальные мои подданные последовали их примеру.

— Большинство «конверсос», — ответил ей Торквемада, — лишь изображают добрых христиан, а на самом деле они по-прежнему тайно исповедуют иудаизм.

— Такое положение дел меня не устраивает, брат Томас, — нахмурилась Изабелла.

— Ваше величество, не следует ли мне заключить из этого, что вам будет угодно положить конец этому безобразию?

Изабелла задумчиво кивнула.

— А у вас, брат Томас, есть какое-то конкретное предложение? — спросила она.