При этом кардиналу, поэту и сыну поэта, известному своим пристрастием ко всему утонченному и не терпевшему разного рода одержимых, была отвратительна мысль о любом насилии над людьми. Будь его воля, он постарался бы решать все государственные вопросы, не прибегая к угрозам (сам он, чтобы переубедить кого-то или увлечь за собой, обычно полагался на силу примера, на свое обаяние и терпимость в обращении с окружающими).

Безусловно, кардинал восхищался целеустремленностью Изабеллы, ее выдержкой и уверенностью в своей правоте, но при этом считал ее обычной женщиной, не обладавшей свойственной ему самому широтой взглядов. Исходя из всего этого, Педро Гонсалес де Мендоса собирался, в меру своих возможностей, конечно, воспрепятствовать возрождению инквизиции в Кастилии. Дело это было непростое, и тут он, безусловно, во многом уступал таким убежденным энтузиастам священного трибунала, как Томас де Торквемада. Мендоса был человеком совершенно иного склада. Однако попытаться что-либо сделать он считал себя обязанным.

Он сказал Изабелле:

— Ваше величество, к этой серьезной проблеме следует отнестись с величайшим вниманием. По-моему, прежде чем принимать какое-либо решение, мы должны уведомить севильцев о той опасности, какой они себя подвергают, отворачиваясь от истинной веры.

Изабелла ответила:

— Мы подготовим манифест, в котором будут изложены обязанности каждого доброго христианина. Этот документ будет вывешен во всех храмах Севильи и зачитан на всех городских площадях.

— Очень мудрое решение, — одобрительно закивал головой кардинал. — Пусть все вероотступники знают, какие мучения их ждут после смерти.

— Надеюсь, этого будет достаточно, для того чтобы вернуть жителей Севильи на праведный путь, — сказала Изабелла.

— Будем вместе молить Бога о том, чтобы наши усилия не пропали даром, — кивнул кардинал. — Угодно ли будет вашему величеству разработку этого манифеста поручить мне?

— Полагаю, с этой задачей никто не справится лучше вас…

Удовлетворенный состоявшимся разговором, Педро Гонсалес де Мендоса откланялся и вышел из королевских покоев.

Вскоре в Севилье был распространен документ, в заглавии которого стояло — «Катехизис христианина». Под документом — подпись кардинала де Мендоса. Как пишет Хуан Антонио Льоренте, «этот прелат опубликовал его в своем дворце в 1478 году и особенно рекомендовал всем приходским священникам пользоваться им, чтобы часто и с величайшим старанием объяснять неофитам на особых собраниях христианское учение».

Узнав об издании «Катехизиса», Томас де Торквемада рассмеялся, что случалось с ним нечасто. Однако это был невеселый смех.

— Плохо же кардинал знает порочную человеческую натуру, — тихо сказал он.

Торквемада не сомневался в том, что севильские еретики постараются обмануть кардинала: вновь сделают вид, будто прилежно изучают его манифест, а в душе будут потешаться над ним, по-прежнему тайно совершая свои иудейские ритуалы.

— Такими методами Севилью от скверны не очистишь! — вдруг закричал Торквемада.

Упав на колени, он стал молить Пресвятую Деву Марию дать ему силы и указать, как изгнать ересь не только из Севильи, но и из всего королевства.

Настанет время, говорил он себе, и Господь вразумит королеву Изабеллу и наставит на верный путь кардинала де Мендоса — тот хоть и добрый католик, но все же весьма далек от праведной жизни. Все эти его надушенные платки, ванны с ароматическими эссенциями, пагубное увлечение фривольным сочинительством… «Воздержание ограничивает кругозор и иссушает душу» — таков был его жизненный девиз.