В частности, С. Г. Лозинский в своей «Истории инквизиции в Испании» пишет: «Широкое развитие инквизиции сделалось возможным в Испании лишь благодаря долгой и упорной церковной пропаганде. Энергичные преследования еретиков и неустанная деятельность католических проповедников превратили испанцев, всегда относившихся с большой веротерпимостью к иноверцам, в народ фанатический, самый неверотерпимый. Венцом всех клевет и инсинуаций по адресу евреев был инсценированный великим инквизитором Торквемадой процесс святого дитяти из Ла-Гуардии… Процесс этот вызвал в испанском обществе сильное негодование против евреев и марранов и сыграл, без сомнения, крупную роль в решении царственной четы раз и навсегда освободить страну от еретической заразы».

Джеймс Рестон в книге «Псы Господни: Колумб, инквизиция и поражение мавров» утверждает, что все это «было инсценировано испанской инквизицией как повод для изгнания евреев».

В 1490–1491 годах произошло еще одно важное событие, которое может быть трактовано как подготовка к изгнанию евреев из королевства Изабеллы и Фердинанда: Торквемада велел сжечь несколько иудейских Библий и еще более шести тысяч книг на аутодафе в Саламанке, на площади Святого Стефана, под предлогом того, что они были «заражены заблуждениями иудаизма или пропитаны колдовством, магией, волшебством и другими суевериями»

Хуан Антонио Льоренте, бывший секретарь инквизиции в Мадриде, по этому поводу сожалеет: «Сколько ценных произведений при этом погибло! Единственным их преступлением было то, что их не могли понять».

Далее этот автор, страдающий, как отмечают многие исследователи, «некоторыми преувеличениями», констатирует: «Пылкое усердие Торквемады не ограничивалось преследованием людей; он гнал и книги».

Примерно то же самое пишет в своей «Истории инквизиции» и Артюр Арну: «Торквемада понял, что недостаточно преследовать людей и что его работа будет более успешной, если он сумеет в корне убить всякую интеллектуальную деятельность. Поэтому книги сделались объектом его особого наблюдения».

По мнению этого историка, Церковь «никогда не признавала свободы мысли и не уважала плодов ее независимой работы. Это шло бы вразрез с самыми основными ее принципами, во имя которых она существует, ибо она является блюстительницей абсолютной истины. Разве человечеству недостаточно этой истины?»

Таким образом, Церковь взяла на себя функции цензоров, составляя список запрещенных книг, и была обязана следить за тем, чтобы помимо ее одобрения ничего не было напечатано. Костры разжигались не только для еретиков. Книги тоже гибли в торжественных аутодафе. По словам Хуана Антонио Льоренте, инквизиторы «постоянно находили средства для цензуры книг». При этом они «не только не сообразовывались ни с папской буллой, ни с королевскими указами, они даже пренебрегали обращением к епархиальному епископу. Совет инквизиции решал все самолично, следуя оценкам богословов, называемых квалификаторами, которые, в общем, были люди предубежденные».

Но придумал все это не Торквемада. Сожжение еретических книг и задолго до него происходило публично с целью продемонстрировать отрицательное отношение Церкви к сжигаемой литературе.

Из всего этого Артюр Арну делает следующий вывод: «Торквемада вовсе не сам изобрел преследование книг, так же как не он изобрел все остальные преследования. Он только углубил и усилил его — вот и все».

При этом, осуждая деятельность Торквемады, тот же Артюр Арну заявляет: «В 1490 году в Саламанке были сожжены Библии как зараженные иудейским духом. Вскоре после этого еще шесть тысяч томов погибло в огне. Та же участь постигла всю библиотеку дона Энрике Арагонского, принца королевской крови».

М. В. Барро в своем очерке о Торквемаде также утверждает, что великий инквизитор «уничтожил всю библиотеку королевского принца Генриха Арагонского».