— Но…

— Мордэкай не раз обманывал смерть, — продолжила она. — Он может вернуться, но я не буду на это надеяться. Я достаточно благодарна за то, что судьба мне уже вернула.

— Что именно?

— Моего внука, — просто сказала она.

После этого они какое-то время молчали. Грэм сел, и Элиз позволила ему одеться, но только в просторные штаны и мягкую куртку. Его тело было избитым и отёкшим с головы до ног. Чуть позже пришла его мать.

Она изучила его серьёзным взглядом, прежде чем сказать:

— Словами не выразить, как я тобой горжусь.

Он ожидал от неё несколько иных слов.

— Мама, я…

— Ш-ш-ш, — сказала она, заставив его замолчать. — Дай пока мне поговорить. Грэйс рассказывала, пока ты спал. Она повторила многое из того, что ты нам уже сказал, хотя её точка зрения была определённо другой.

Грэм заволновался. Он мог лишь вообразить, что им могла рассказать Грэйс.

— Мэттью рассказал мне о твоей схватке с Чэл'стратэком, а Айрин рассказала ещё больше. Особенно насчёт Алиссы и твоего боя с её хозяином, — сказала Роуз.

Он кивнул.

— Там, в зале, тебя называют героем, — добавила она, — но попытайся не брать это в голову.

— Да, Мама.

— Позволь мне взглянуть на него.

— На что?

— Меч, — просто сказала она.

— А… — неуверенно ответил он, осознавая, что Мэттью скорее всего вынужден был выдать эту часть, ведя собственный рассказ.

— Я не злюсь, Грэм, — сказала его мать. — Этот период я уже давно миновала, и меч я сама тебе дала, хотя и не знала в тот момент, что ты его уже забрал. Позволь мне увидеть его своими глазами.

Грэм встал, и произнёс команду, которая призывала Шип, вызвав его в сломанной форме.

— Покажи остальное, — сказала она.

Он использовал ещё одну команду, и двуручник перестроился, снова став целым, и с встроенным в навершие тёмным рубином.

— Это то, о чём я думаю? — спросила она, указывая на красный камень.

Он кивнул, и его сердце заныло при виде её увлажнившихся глаз:

— Я подобрал после его смерти.

— Я и не мечтала… — тихо сказала она. — И ты мне так и не сказал.

— Прости.

— Время извинений давно миновало, Сын, — ответила она. — Ты теперь мужчина, больше никаких извинений. Покажи броню.

— Тирсэн, — сказал он, и появились серебряные чешуйки, потёкшие по его телу, и снова покрывшие его.

Её глаза расширились, наполняясь до краёв слезами. Роуз покачнулась, но Элиз подхватила её.

Грэм отозвал броню, и обнял мать.

— Ты выглядел совсем как он, — пробормотала Роуз.

* * *

Родственники уговаривали Грэма остаться тем вечером в постели, а не есть в главном зале, но он отказался. Он не предвкушал взгляды и внимание, с которыми ему возможно придётся столкнуться, но решил, что с тем же успехом можно сразу с этим разобраться.

Когда он шагнул в зал, в помещении воцарилась тишина. Головы повернулись, и люди вытаращились на него. Все уже знали его, конечно же, но теперь они пялились на него так, будто он стал чем-то новым.

Грэм проигнорировал их взгляды, и направился к своему привычному месту, надеясь на то, что они быстро вернутся к своим разговорам — но этому не суждено было сбыться.