– То есть как это – скончался? – переспросила она, переходя на французский.

– Он спрыгнул с той же скалы, что и его отец. Дома я объясню тебе все подробнее. Мне просто не хотелось даже по‑английски сообщать тебе об этом при мадам Аннет.

– Что это за скала?

– Она на морском берегу, в штате Мэн, где у Пирсонов поместье.

– Ах, да! – воскликнула Элоиза. Видимо, она вспомнила, что читала об этом в газетах. – Ты был при этом? Ты видел, как он спрыгнул?

– Нет. Я был в доме. Я не видел... не видел, как он это сделал, потому что скала... она на некотором расстоянии. Я обязательно... – У Тома сдавило горло, и он быстро продолжал: – Тут и рассказывать почти нечего. Я переночевал у них и на следующий день собирался уехать, что в конечном счете и сделал. У матери Фрэнка были гости, она угощала их чаем, а я пошел поискать мальчика.

– И увидел, что он уже спрыгнул? – спросила Элоиза, снова переходя на английский.

– Да.

– Это ужасно, Тома! Вот почему у тебя такой... такой отсутствующий вид.

– Как ты сказала – отсутствующий вид? – переспросил Том.

Они въезжали в Вильперс. Том увидел домик, который ему особенно нравился, а дальше – почту, пекарню и поворот налево, к дому. Элоиза предпочла ехать прямо через деревню – может, по рассеянности, а может, оттого, что разволновалась и ей хотелось ехать на малой скорости. Том снова заговорил:

– Я нашел его, наверное, минут через десять после того, как он спрыгнул. Мне пришлось сообщать об этом его родным. Скала почти отвесная, и внизу – осыпь из осколков. Может быть, позже я расскажу тебе обо всем более подробно, милая.

«А что тут, собственно, еще рассказывать?» – подумал при этом Том. Они уже въезжали в ворота Бель‑Омбр.

– Обязательно! – воскликнула Элоиза и вышла из машины.

Том понял, почему ей так этого хочется, – она сердцем чувствовала, что в этой истории не было ничего постыдного для Тома, что ему следовало бы скрывать, как, увы, случалось слишком часто.

– Знаешь ли, ведь он мне понравился, – произнесла Элоиза и на мгновение подняла на него свои фиалковые глаза. – Правда, не сразу. Сначала – совсем нет.

Том знал об этом.

– Это что – новый чемодан?

– Точно. И в нем – несколько новых вещиц, – с улыбкой отозвался Том.

– Да ну? Кстати, спасибо тебе за немецкую сумочку.

– Бонжур, месье Тома! – приветствовала его мадам Аннет. Она стояла на ступеньках, и при ярком солнечном свете Том даже различил ниже колена, там, где кончалась ее юбка, эластичный бинт под серым чулком.

– Как вы поживаете, дражайшая мадам Аннет? – С этими словами Том приобнял ее за плечи. Она чмокнула его в щеку и поспешила к чемоданам. Несмотря на колено, она настояла, чтобы ей было позволено нести их в дом, и Том не стал противиться: если ей это приятно, пусть делает, как хочет.

– Как хорошо вернуться домой! – сказал Том, со счастливым видом оглядывая гостиную – накрытый для ланча стол, клавесин, фальшивого Дерватта над камином. – Не помню, говорил ли я тебе – у Пирсонов тоже есть Дерватт. Называется «Радуга». Знаешь, это... очень хороший Дерватт.

– Да ну‑у? – чуть иронически протянула Элоиза, и он не понял, с чем связан этот иронический тон: то ли она просто не слышала об этой картине, то ли слышала и подозревает, что это подделка, – но все равно весело рассмеялся.

Мадам Аннет между тем осторожно спускалась по лестнице, держась одной рукой за перила.