«Боже мой, – подумал он, – какими смехотворными, какими дурацкими кажутся сейчас те тщательно продуманные советы, которыми я потчевал Фрэнка, советы по поводу денег и возможностей, с ними связанных!» «Немного потрать на себя, – поучал он, – и получи удовольствие от этого, дай на благотворительность, на осуществление каких‑либо проектов по искусству или живописи, или одари кого‑то, кто очень нуждается, – и избавься от чувства вины за то, что деньга у тебя есть». Он говорил Фрэнку, как потом и Лили, что для руководства компанией наверняка можно будет найти кого‑нибудь другого – по крайней мере, на то время, пока Фрэнк не окончит школу, а может быть, и после того. Правда, Фрэнку все равно бы пришлось хотя бы чисто формально быть в курсе дел империи Пирсонов (возможно, числиться вместе с братом в совете директоров), но Фрэнк не хотел даже этого.

В какой‑то момент высоко в черных небесах, укрытый пледом рыженькой стюардессой, Том все же задремал. Когда он проснулся, за иллюминатором, вопреки часовым стрелкам и вообще вопреки всему, ослепительно сияло солнце, и самолет уже летел над Францией.

Снова аэропорт в Руасси с его «сателлитами» и хромированными эскалаторами – и вот Том уже внизу с чемоданом в руках. Со своим новым чемоданом он мог бы вполне нарваться на неприятность в виде дополнительного досмотра, но он с таким безразлично‑независимым видом следовал по зеленому коридору, что никому не пришло в голову его задерживать. Он сверился с расписанием пригородных поездов и позвонил в Бель‑Омбр.

– Тома! Ты откуда? – услышал он радостный голос Элоизы. Она не могла поверить, что он уже в аэропорту, и Тому тоже не верилось, что она совсем недалеко.

– Я вполне успеваю прибыть в Море в двенадцать тридцать, – сказал Том и почувствовал, что улыбается. – У нас все нормально?

– Все нормально, – уверила его Элоиза. – "Только мадам Анкет поскользнулась на лестнице и подвернула ногу – правда, не сильно и уже ходит. Почему ты мне не написал и не позвонил даже?

– Я же пробыл там совсем немного – всего два дня. При встрече все расскажу.

– До скорого, милый!

По ее тону он понял, что Элоиза сама за ним приедет.

До Лионского вокзала Том добрался на такси и забрался в вагон, прихватив «Монд» и «Фигаро». Он почти проглядел до конца обе газеты, прежде чем сообразил, что не искал, как обычно в последнее время, сообщений, касающихся Фрэнка, и подумал о том, что сообщений о его смерти во французской печати еще и быть не может. Как это будет преподнесено – как несчастный случай? Том был почти уверен: Лили сообщит, что это было самоубийство, а там пускай люди судачат, сколько хотят, о том, почему двое членов ее семьи покончили с собой за одно лето.

Элоиза ожидала его в красном «мерседесе». Легкий ветерок развевал ее волосы. Она махнула ему, а Том не мог сделать то же самое. Обе руки у него были заняты двумя чемоданами и пластиковым пакетом с голландскими сигарами, газетами и книжками для дорожного чтения. Он поцеловал Элоизу в обе щеки и в шею.

– Ну, как ты? – спросила Элоиза.

Он не ответил, делая вид, что целиком поглощен укладыванием чемоданов в багажник.

– А я думала, ты вернешься с Фрэнком, – с улыбкой проговорила она.

Том поймал себя на мысли, что ему странно видеть Элоизу такой счастливой.

Они уже отъехали от станции, а Том так и не мог решить, когда ему лучше сказать ей о Фрэнке. Элоиза настояла на том, чтобы вести машину самой, и теперь, оставив позади шумное шоссе, свернула на Вильперс.

– Лучше сказать тебе сразу – Фрэнк позавчера скончался, – выговорил Том, в любую минуту готовый перехватить у жены управление машиной.