– Постарайся, пожалуйста, не отстать.

Я бегу за Маркусом и удивляюсь, как он так быстро движется – я еще никогда не видел такого скоростного человека. На соседней улице мы подходим к машине, и та начинает ехать, а еще через несколько шагов время приходит в норму. Мы бежим. Дома кончаются, мы уже в рощице молодых деревьев и папоротников, бежим по холму вверх, переваливаем через вершину. За ней земля под нашими ногами начинает уходить так круто вниз, что мне приходится делать широченные шаги, чтобы сохранить равновесие, и я чувствую, что не могу, а главное, не хочу останавливаться; впереди показывается река, Маркус бежит прямо к ней, прыгает с крутого берега в воду и ныряет, сделав в воздухе пируэт.

Я изо всех сил стараюсь не отстать, и мне удается нырнуть. Вода ледяная, так что поначалу у меня захватывает дух, но уже через пару секунд я привыкаю. Отец не плывет, а просто лежит на воде, я тоже. Нас уносит течением, оно здесь быстрое. Берега заросли лесом, город остался далеко позади, а мы плывем, покачиваясь, прямо посередине темной реки; впереди у нас бело-синее небо, по левую руку солнце садится за холмы.

Потом Маркус начинает легко и быстро грести к левому берегу, я за ним. Я решаю, что он хочет выбраться на сушу, но он вдруг останавливается, берет мою руку, кладет ее на свой ремень и говорит:

– Держись за это. Набери побольше воздуха. Не отстань от меня в проходе.

Я ныряю и плыву за ним к берегу. Течение здесь не сильное, а вода такая чистая, что можно пересчитать все камни на дне, по которым, кажется, и ориентируется Маркус, хватаясь то за один, то за другой. Мы добираемся до большого плоского валуна, Маркус опускает за него руку и проскальзывает в невозможно маленькую щелочку, и меня тоже затягивает за ним следом – из светло-серой прозрачности воды я перехожу в гулкую черноту прохода, где, кажется, еще холоднее, чем в реке, и где меня закручивает, точно в безумном урагане, но я не забываю дышать, как советовал Несбит. Меня крутит и крутит, воздух в моих легких заканчивается, и я с нетерпением высматриваю впереди просвет, но его все нет, и тогда я мысленно сосредотачиваюсь на кожаном ремне моего отца, за который мне во что бы то ни стало нужно держаться.

Тут меня выбрасывает из прохода наружу, и я хватаю ртом воздух, раз, другой, третий.

Я стараюсь не показать, как тяжело далось мне это испытание, но сердце у меня бьется как бешеное. Я не могу выпрямиться, перегибаюсь пополам, хватаю ртом воздух. И смеюсь. Это было что-то.

Я стою в мелкой воде на коленях. Это уже совсем другая река, неглубокая, хотя тоже стремительная и мощная.

Маркус уже сидит на берегу. Я встаю, меня слегка шатает, надеюсь, не слишком заметно. Я подхожу к отцу и сажусь с ним рядом.

– Ты все же пользуешься проходами, хотя их могут найти Охотники?

– А ты как думаешь? Найдут они этот?

– Не знаю. Но ты сам говорил мне, что Охотники нашли способ распознавать проходы и что Охотники умеют охотиться.