Яна поднялась на третий этаж, открыла дверь. Оказавшись внутри, зажгла электричество, и помещение сразу озарилось желтоватым светом. На всякий случай Яна взяла с собой и фонарик, так что, можно считать, она во всеоружии.

На чердаке было холодно, и Яна порадовалась, что надела шерстяные носки и теплую кофту. Осторожно ступая по дощатому полу, девушка двинулась вперед.

Кроме зеркал и елки, которые притащила сюда Яна, на чердаке стояли сундук, комод, картонные коробки. Вспомнились слова Горданы о том, что здесь хранятся вещи ее родных. О пожаре, как и о своем детстве, юности, молодости, она предпочла не рассказывать, упомянула вскользь, что вещи «уцелели после…» – и сразу осеклась.

Должно быть, прежде все это находилось в сарае, который, к счастью, пощадил огонь, а Гордана, завершив строительство, перенесла вещи сюда.

Яна решила начать с громоздкого сундука, что стоял у стены. Ничего интересного в нем не оказалось: всего лишь ворох старой одежды и обуви, в основном женской и детской. Яна предположила, что все это принадлежало матери и сестрам Горданы.

Закрыв сундук, девушка подошла к невысокому комоду, принялась один за другим выдвигать ящики. Большая часть пустовала, в некоторых находились вещи – обломки чьей-то жизни.

Пачка школьных тетрадей – листы исписаны небрежным почерком, множество помарок, формулы и цифры многократно перечеркнуты. Огарок свечи и коробок спичек. Шифоновый пестрый платок. Ремень, змеей свернувшийся на дне ящика. Журнал с улыбающейся красоткой на обложке. Пустой блокнот на скрепке, пересохшая авторучка, обломок карандаша. Заколка для волос, а по соседству – сломанная брошка с фальшивым камнем, розовой стекляшкой в виде сердечка.

Яна выдвигала ящик, бегло просматривала содержимое, задвигала обратно. Она уже поняла, что ничего стоящего не найдет, но решила довести дело до конца, чтоб потом «не думалось», как говорила мама, когда убеждала дочь всегда завершать начатое.

Девушка больше не мерзла: согрелась уже, да и азарт появился. Если что-то и спрятано в Черном доме, то только тут. Больше негде.

Закончив с комодом, она перешла к картонным коробкам. Их было пять, все плотно закрытые, запечатанные скотчем. Девушка достала из кармана брюк ножницы, присела на корточки перед первой коробкой.

Так, оказывается, здесь есть надпись. «Тата» – «Папа». Как и следовало ожидать, тут лежали вещи, принадлежавшие отцу Горданы. Она доставала одно за другим портмоне, чернильницу на подставке, несессер, запонки в квадратной коробочке, которые, похоже, никто никогда оттуда не вытаскивал. Еще здесь лежали медицинская карта, медали, фронтовые письма, перевязанные резинкой, очки в очечнике, ручка с золотым пером, еще какие-то мелочи.

Яна закрыла коробку и задвинула подальше в угол.

В следующей были книги, тетради, какие-то доклады, разложенные по папкам. Надпись на коробке гласила «Факультет. Гордана». Все ясно – конспекты, рефераты, проекты, прочая бесполезная муть. Очевидно, что Гордана как убрала все это сюда, так и не доставала ни разу. Яна и сама хранила дома тетрадки с лекциями: никакой нужды в них не было, но выбросить рука не поднималась.

Третья коробка оказалась поинтереснее – тут лежали толстые старинные фотоальбомы. Яна решила забрать их с собой вниз, посмотреть снимки в своей комнате повнимательнее. Она приободрилась: здесь могло обнаружиться нечто заслуживающее внимания.

Четвертая коробка была подписана «Маjка». Понятно, тут хранятся вещи матери Горданы. На самом дне лежала небольшая деревянная шкатулка со старомодными, не слишком дорогими украшениями, папка с документами, гребень для волос.

Но большую часть коробки занимали набор для рукоделия и сложенные аккуратными стопками вышитые платки, полотенца, салфетки.