– Они думают, мы высокомерные, злобные и делаем тут что-то плохое, а бабушка Мария…

– Хватит, Надия. Мы успешные. В этом все дело.

Гордана подошла ко мне и обняла.

– Тебе тоже нужно уехать учиться.

– Родители не захотят.

Она погладила меня по волосам и сказала:

– Я поговорю с ними, обещаю.

Неужели и правда получится? Боюсь поверить! После смерти Снежаны мне тяжело жить здесь. Не могу, такая тоска… Этот дом и вправду кажется мне Черным. Он почернел от горя. Здесь все напоминает мне о сестричке.

Не представляю, каково сейчас маме, но она старается держаться. Я восхищаюсь ею, но сама не такая сильная. Мне не удается справиться с горем. Каждый день я хожу на могилу Снежаны, сижу там часами, плачу и думаю, как несправедливо устроен этот мир, в котором крошечные дети болеют, страдают, умирают.

Постоянно думаю о том, как все случилось. Я была в школе, отец, как обычно, уехал по делам, дома были только Снежана и мама.

Мама приготовила обед, и они пошли прогуляться. Снежане разрешали гулять одной только возле дома, но ей нравилось ходить к Дрине, смотреть на воду. Там есть мостки для рыбаков – на них Снежана любила забираться.

Пока они шли к реке, мама держала Снежану за руку. Так было всегда, тем более что нужно перейти дорогу, чтобы попасть на берег. Они как раз собрались сделать это, как вдруг Снежана вырвалась и побежала вперед.

Мама рассказывала, что осталась на одной стороне дороги, а Снежана очутилась на другой. Ехали машины, мама не сумела сразу же побежать за нею. А потом, наконец, перешла дорогу, но потеряла ее из виду. Когда мама добралась до мостков, Снежана уже успела упасть в воду.

Дрина – опасная река. Течение быстрое – тебя тащит вперед с большой скоростью, а уж если не умеешь плавать… Снежана даже не кричала: наверное, сразу наглоталась воды и стала тонуть. Мама, конечно, тотчас прыгнула за ней, чтобы спасти. Она отличная пловчиха, но вытащить Снежану не смогла.

Неизвестно, когда нашу малышку вообще нашли бы, ее могло отнести течением куда угодно. Но она случайно зацепилась платьем за торчащую из воды корягу, и поэтому мама сумела дотянуться, выволочь ее на берег. А тут и люди подоспели, только было поздно. Помочь никто ничем не смог.

Говоря об этом, мама плакала – я впервые в жизни видела ее слезы, слышала в голосе столько эмоций, разрывающих ее изнутри. Она винит себя, хотя ни в чем не виновата, и со стороны Сары было просто мерзко приходить и бросать ей в лицо те слова.

Скоро я окончу школу. Жду этого события с нетерпением, не могу больше оставаться в доме. Здесь мертвая, звенящая тишина и вечера такие одинокие.

Гордана, похоже, так и не сказала родителям о моем желании учиться в столице, но это неважно. Я все равно тут не останусь. Поговорю с мамой и папой сама, должны же они понять!

Мне тяжело здесь, я не хочу тут жить.

Ни с кем поговорить об этом не могу: подруг у меня нет, я нелюдимая, так считает мама. Единственный человек, с которым я общаюсь, это мой одноклассник.

Не буду писать здесь его имя, пусть будет просто Он. Мне кажется, я ему нравлюсь. И Он мне тоже. Но мы никогда об этом не говорили. Ему я сказала, что хотела бы уехать. Он тоже собирается уезжать, этот вопрос уже решен.

Мы общаемся на переменах, после уроков, и я жду, что Он когда-нибудь пригласит меня на свидание, но Он пока молчит. А если это случится, то как я пойду? Даже не представляю, как сказала бы маме, что собираюсь встретиться с мальчиком.

Очень много приходится заниматься. Писать сюда некогда. Прости, дневничок, мой любимый собеседник. Я очень занята, устаю, но рада этому.

А иначе не знаю, как жила бы.