Я ползу туда, чтобы проверить, и там действительно оказывается Роза: она лежит на земле и хихикает, но тут я понимаю, что она не может хихикать, ведь она мертвая, и поднимаю ей голову, чтобы посмотреть, хотя сам знаю, что делать этого не нужно. Но я делаю, я уже не могу остановиться, и она тут же превращается в Охотницу, ее кровь на моих руках, мои пальцы сжимают ее сломанную шею.

Я просыпаюсь, тяжело дыша. Я весь в поту. Снова дрожь.

Темно. Надо идти. Я слишком долго спал. Я встаю, ноги у меня подгибаются.

Уже светло. Солнце светит через деревья. Я снова слышу, как хихикает Роза.

— Роза?

Она выглядывает из-за дерева и говорит:

— С днем рождения завтра, Натан.

У меня завтра день рождения?

Эй, люди, завтра мне исполняется семнадцать лет!

Но где все?

Где Габриэль?

— Роза, где Габриэль?

Она даже не хихикает.

Вокруг снова тихо.

А где я?

Карта! Где моя карта?

И напитки у меня тоже были или нет?

Зато у меня есть Фэйрборн. У меня же есть Фэйрборн.

И ручей. Не нужны мне никакие напитки. У меня есть ручей. Хорошее место для отдыха. Хорошее.

Давай-ка глянем на опухоль.

Ничего хорошего.

Желтая, очень желтая, с маленьким круглым шрамом и множеством красных прожилок.

Ничего хорошего. Ничего хорошего. Если я к ней притронусь…

Ч-че-ерт!

Роза вернулась. Танцует вокруг меня. Нагибается ко мне. Смотрит на опухоль.

— Бе-е! Надо ее срочно вырезать.

— Где Габриэль?

Она краснеет, но не отвечает, а я ору:

— Где Габриэль? — Молчание.

Темнеет.

Я смотрю на опухоль. Кажется, она стала еще больше. Скоро я весь превращусь в одну большую опухоль. Какой сегодня день? Я не могу думать. Не могу.

— Роза, какой сегодня день?

Никто не отвечает. Тут я вспоминаю, что Роза умерла. В опухоли полно яда… Габриэль говорил, что пуля отравленная… она отравляет меня… ее надо убрать. Просто взять и отрезать.

Я беру Фэйрборн в руки. Он хочет это сделать.

Светло. Я лежу на земле у ручья. Мне больно, но не так, как раньше. Вскрыл ли я опухоль?

Не помню.

Я опускаю глаза: моя рубашка расстегнута и вся пропитана кровью и еще какой-то желтой гадостью. Желтой гадости много. Зато опухоли нет.

Вода в ручье вкусная, и мне становится лучше. В голове проясняется. Я выпил много воды, целый ручей. Рана выглядит не так плохо, когда я вымываю остатки желтой дряни. Небольшая припухлость, правда, есть, но это ничего. Тело уже так не ломит. Яд вышел, но пуля еще внутри, так что, быть может, немного опухать еще будет. Но худшее, наверное, позади, раз я так хорошо себя чувствую.

Я не знаю, какой сегодня день, но, кажется, как раз мой день рождения.

Наверное. Мне семнадцать лет.

МНЕ СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ!

И я хорошо себя чувствую. Я дойду. Даже без карты. Я уже узнаю горы.

Я начинаю идти, и тут понимаю, что у меня нет Фэйрборна. Нож, который мне подарил Габриэль, есть, а Фэйрборна нет.

Я бегом возвращаюсь к ручью, за ним.

Вот здесь я вскрыл себе опухоль. Вот вытекший гной. Фэйрборн должен быть здесь. Я же вскрывал себя Фэйрборном. Я был у ручья, я ткнул в себя Фэйрборном… а когда очнулся, его не было.

На поиски нет времени. Надо идти к Меркури. А про Фэйрборн забыть. Он мне все равно не нужен. Если идти с хорошей скоростью, я доберусь до Меркури, когда стемнеет.

Снова начинается дождь, мелкий и затяжной, холодает. Я иду по долине вверх, под ногами у меня дорога. По дороге идти быстрее, а мне сейчас нужна скорость. Лишь несколько машин проезжают мимо, их фары ослепляют меня, но я упорно держусь дороги и прохожу три деревни подряд, а потом начинаю лезть в гору.