– Бей его! Бей его! Бей его!

– Господа! – послышался властный голос принца. – Стойте! Я начинаю отсчет времени для полковника Торнтона.

В наступившей тишине отчетливо слышалось громкое тиканье часов. На них не было секундной стрелки, и принцу пришлось прищуриваться и пристально смотреть на циферблат.

Филипу Клаверингу необходимо было отдохнуть. Боль в ноге немного утихла; она как будто онемела и вздулась, голенище сапога намокло от крови. Он попытался приподнять ногу – она показалась ему очень тяжелой. Интересно, надолго ли его хватит.

«Я сумею отбить выпад из второй позиции, даже если он нападет сбоку. Главное – успеть ударить в ответ! Если он атакует спереди, отведу клинок направо или налево. Все просто, но мы никогда не думаем о нижней защите. Вот оно! Вот оно!»

– …тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь! – считал принц Уэльский. Он шумно захлопнул крышечку часов и снова открыл их. – Хангер!

– Да, сэр?

– Унесите полковника Торнтона с ринга. Нет, уволоките его – так будет лучше.

Все ждали, тихо переговариваясь, пока полковника волокли прочь.

– Джентльмены! – обратился принц к соперникам на ринге. – Подойдите к разделительной черте. Когда я крикну: «Время!» – вы возобновите бой. Готовы?

Филип осторожно подошел к черте, споткнувшись всего один раз. На лице мистера Хордера играла наполовину презрительная, наполовину самодовольная ухмылка.

– Время!

Мистер Хордер немедленно сделал выпад, целя в сердце. Филип отбил его, но острая сталь пропорола перчатку. Так происходило еще два раза. Филипу никак не удавалось нанести ответный удар; он спотыкался, а один раз чуть не упал. «Боже, а если я вообще не смогу его достать?» Сила оставалась только в руках и плечах. Но где его знаменитая скорость? «Кроме того, мне хватит и одного падения. Они не будут возражать, если Хордер прикончит лежачего!»

В глазах Хордера словно мелькнула молния. Он намерен атаковать. Филип почувствовал, что его противник готовится к решающему удару. Он ни секунды не стоял на месте и постепенно перемещался вбок. Неужели он…

Да!

Согнув колени, Хордер ринулся вперед, целя шпагой в правую ногу Филипа – вторую ногу. Он хотел сбить его с ног. Филип наугад хлопнул по шпаге сверху вниз – и промахнулся. И снова в ногу вонзилась сталь, причинив жгучую боль. Когда Хордер вытащил клинок, кровь хлынула потоком, заливая сапог. Купидон успел отскочить назад, заняв защитную стойку, – он откровенно смеялся над противником.

Филип, споткнувшись, упал на одно колено. Сверху послышался рев.

И мистер Хордер ринулся вперед, готовясь нанести смертоносный удар.

Филип старался не поддаваться панике. Внезапно он кое-что вспомнил. Перед его глазами возникла рука Хордера, небрежно и легко сжимавшая лезвие шпаги большим и указательным пальцами.

Он и прежде знал: отчаяние придает ему сил. Филип с трудом поднялся на ноги. Когда жало уже устремилось к его сердцу, он отвел его вниз левой рукой и мощным ударом выбил клинок из руки мистера Хордера. Шпага, сверкая, перелетела через канаты и, звеня, упала на пол футах в двенадцати от ринга.

Филип ударил Хордера хуком слева – тем самым знаменитым хуком, которым он уложил Генри Дюшена в Херрингее.

Впоследствии спорили, даже заключали пари, оторвал ли Сэмюэль Хордер, эсквайр, левую ногу от пола, когда падал на спину. Однако никто не сомневался – это был чистый нокаут. Хордер приземлился на спину с глухим стуком, лицо у него было мокрым от пота, рубашка прилипла к телу, ротик Купидона открылся, как у мертвеца.

Рев и крики на помосте стали оглушительными. Герцог Йоркский ожесточенно спорил с майором Хангером, который размахивал руками.