А впереди всех шагал принц Уэльский – самовлюбленный эгоист, пьяница, ненадежный человек и все же, поняла Дженнифер, первый джентльмен Европы!

Глава 19. «Нет оправдания ему»

– Мой любимый! – проворковала леди Джерси, слегка тронув струны арфы.

– Да, любовь моя? – рассеянно отозвался принц Уэльский, в свою очередь проводя смычком по струнам контрабаса, зажатого между коленями.

– Ты о чем-то задумался, Джордж. Неужели твои мысли так далеки от меня?

– Что?

Сцена была пасторальная и даже идиллическая. Окна музыкального салона в Карлтон-Хаус выходили в парк; из них можно было любоваться ровными газонами, статуями, деревьями.

Стены музыкального салона были оклеены серыми с серебром обоями, подхваченные кольцами шторы также были серебристо-серые. В простенке между двумя окнами, над камином, висело большое зеркало. Пол закрывал толстый узорчатый ковер. Прижавшись щекой к раме правого окна, можно было увидеть даже Букингемский дворец, в котором обитал старый король в те периоды, когда его состояние улучшалось и его не нужно было прятать в Виндзоре. Если же посмотреть из левого окна, можно было разглядеть статую короля Карла Первого на Чаринг-Кросс.

Его королевское высочество сидел у левого окна в кресле с высокой резной спинкой и рассеянно водил смычком по струнам. Леди Джерси, стройная, томная, темноволосая и темноглазая, пристально наблюдала за ним, сидя за арфой. По случаю жары она надела очень тонкое муслиновое платье в цветочек.

Было пять часов пополудни, но для апреля было невероятно жарко и темно. Ни дуновения ветерка, ни трепетания листьев на деревьях – только нервное напряжение.

– Какая ужасная жара! – вздохнула леди Джерси. – Я просто таю! Ах, хоть бы началась гроза! – Она томно закатила глаза. – Джордж, голубчик! О чем ты размышляешь?

– Ни о чем, – проворчал принц, задумчиво косясь на нее. – Я вспоминал одну песенку.

– Песенку?

– Не очень красивую. Однако она по-своему хороша. – Он снова задумчиво посмотрел на нее. – Мне она всегда нравилась. Вот послушай!

Его королевское высочество был превосходным исполнителем. Он наклонился вперед и заиграл.

В наши дни контрабас нечасто выступает соло, особенно если речь идет о легкой и сентиментальной песенке о любви. Он ревет, как слон, и у него мало нежных ладов. И все же, когда серебристо-серую комнату заполнили мелодичные звуки, в них слышалась даже некая веселость.

Вначале леди Джерси показалось, будто мелодия ей незнакома – она не произвела на нее большого впечатления. Вдруг она вспомнила три строчки и резко выпрямилась.

Останься ты со мною, Красотка с Ричмонд-Хилл! Не нужно мне короны…

Принц играл, приоткрыв рот, и взгляд у него сделался застывшим – он рассеянно и мечтательно смотрел в потолок. «Красотка с Ричмонд-Хилл» могла означать только одно…

Леди Джерси с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть.

Она, конечно, понимала, что вскоре ее сменит другая любовница, и в душе своей не слишком переживала. Она достаточно пользовалась любовью избранных и знала, что следующая пассия не заставит себя ждать. Но ее привело в ярость упоминание о ненавистной сопернице, которую она полагала навсегда забытой. Леди Джерси откровенно не понимала, что мужчины находили в Марии Фитцхерберт, и была не одинока в своем недоумении.

– Джордж!

– Черт меня побери, что на этот раз?

– Ты думаешь не о… не о той ужасной Фитцхерберт?

– А если и о ней, то что? – Принц упрямо тряхнул многочисленными подбородками.

– Ты ведь женат! – вскричала леди Джерси.