— За тобой всё время от фрезеровщиков прибегают. Беги к ним, у них там какая-то задачка не получается.

Митя был рад, что его так суматошно встретили: никто не поинтересовался, где же он действительно пропадал.

В комнате фрезеровщиков настроение было отчаянное. Известно, какое настроение может быть, когда полчаса решают задачу, а она не получается. Тем более, что кто-то пустил слух, что именно эта задача будет завтра дана на контрольной по математике. Никто в этот слух не верил, но каждый думал: а вдруг… Задачу мучали по-всякому, пробовали решать с начала, с конца, бросали карандаши на пол, с грохотом ложились на постели, ссорились. Кто-то уже сказал, что она «из высшей математики», кто-то упрямо повторял, что ошибка в условии…

Митю так долго ждали, что даже не обернулись, когда он вошел.

— Чего там, — только сказал Коля Белых. — И у тебя ничего не получится.

Комсорг фрезеровщиков Ваня Тихонов показал Мите условие задачи.

— Да он и стараться-то особенно не будет, — буркнул с постели Белых. — Ему что? Ему даже выгодно, чтоб мы на контрольной засыпались. Они всё время ходят, паше знамя облюбовывают.

Митя ничего не ответил. Чего отвечать на глупую подначку? Он переписал условие. Задача не показалась ему трудной. Он любил математику еще в школе и к бассейнам, поездам и пешеходам относился, как к действительно существующим. Гораздо проще решить задачу, если видишь мчащийся паровоз, который сам не знает, в котором часу он придет на станцию «В». А когда сразу из трех кранов хлещет в бассейн вода, то ответ должен быть найден очень быстро, иначе вода хлынет через край.

— Только знаешь что, Ваня? — сказал Митя. — Я просто так решить не смогу. Я должен кому-нибудь объяснять, тогда я и сам понимаю.

Он начал объяснять, и сначала всё шло гладко, а потом вдруг затерло. И, как назло, именно в это время набились в комнату ребята. С испугом он вдруг заметил, что у стола стоит Таня Созина. Всем стало известно, что Власов решает фрезеровщикам очень трудную задачу.

— Теперь попробуем иначе, — сказал Митя, как будто по началу он нарочно решал неправильно, а сейчас хочет решить правильно.

Опять пошло гладко, а потом вдруг Ваня вежливо спросил:

— А почему здесь на 4 делим?

Если б в комнате не было Тани, Митя, вероятно, просто сказал бы, что он снова ошибся, но сейчас вместо этого он стал что-то объяснять, не узнавая своего голоса. Он уже видел, что Ваня жалеет его и из жалости поддакивает, хотя объяснение было совершенно дурацкое.

— Да что его слушать, — сказал Белых. — Он нарочно нас путает, чтоб мы завтра засыпались.

Ребята засмеялись, а Митя продолжал объяснять, уже ясно понимая, что задача не получается. Постепенно все стали расходиться, и только Ваня, чтобы не обидеть его, продолжал повторять:

— Понимаю, понимаю. Ясно…

А Таня стояла и стояла у стола и, как казалось Мите, уничтожающе смотрела на него. У него уже было такое ощущение, что в том месте затылка, куда она смотрит, высверливается отверстие.

— Может быть, отдохнем? — осторожно спросил Ваня. — А то ты устал.

— Ни капельки, — сказал Митя. — Просто я не люблю, когда посторонние мешают.

Таня недовольно хмыкнула и сказала:

— Тут никаких уравнений не надо. Это задача на пропорциональное деление. Не умеешь, так не берись.

И быстро вышла из комнаты. Он провозился еще с полчаса, почти до самого отбоя, чувствуя, что даже Ваня хочет, чтоб он ушел.

Еще долго перед сном у него мелькали в голове цифры и знаки; умножалось, делилось, извлекались корни, и всё с остатком.