Олег блуждал глазами по страницам большого, в тисненом переплете меню и ни на чем не мог остановиться. Майра догадалась, что он несведущ в китайской кухне, и принялась излагать ему особенности и преимущества различных стилей приготовления этих тысячелетней древности блюд: шанхайского, пекинского, кантонского, сычуаньского…

Он был сокрушен обилием гастрономических сведений, обрушенных Майрой на него, и, пристыженный собственным невежеством, полностью отдался на ее волю, предложив ей по своему вкусу выбрать ему ужин. Китаец-официант был приятно удивлен познаниями, проявленными ею при заказе. Когда он почтительно удалился, она спросила Олега:

— В Москве разве нет китайских ресторанов?

— Имеется. Один. «Пекин» называется, — усмехнулся, вспомнив что-то, Олег. — Но сейчас там лишь русские пельмени можно получить. Ну, еще борщ, который китайским национальным блюдом никак не назовешь. С тех пор, как между Москвой и Пекином испортились отношения, опустошилось меню в единственном китайском ресторане в Москве.

Олег со зверским аппетитом уплетал блюдо за блюдом, услужливо подставляемые официантом. Майра ела медленно, смакуя каждый кусочек, отправляемый в рот двумя деревянными палочками. И запивала глотком ароматного зеленого чая. Без сахара Олегу чай тоже пришелся по душе. И официант несколько раз менял фарфоровые чайники. Вначале Олег вслед за Майрой попробовал есть палочками, но скоро отказался от этой затеи. С непривычки ронял, не донеся до рта, куски мяса и испачкал темным соусом рубашку. Поборов смущение, попросил официанта принести вилку и нож и тогда уж без помех смог насладиться всей прелестью китайской кухни.

Сытный ужин размягчил, даже слегка опьянил их. Хоть за весь вечер не было выпито ни капли вина. Зал заметно заполнялся. В окно можно было видеть автомобили, один за другим подруливавшие к стоянке.

За соседний с ними большой круглый стол с шумом уселась компания типичных американцев среднего достатка в клетчатых пестрых пиджаках и светлых высоких шляпах с прижатыми по бокам полями. Они явно прикатили откуда-нибудь из глубинных штатов поглазеть на Калифорнию. Обожженные солнцем лица, неуклюжие, медвежьи движения. И у мужчин, широких и коренастых, и у их подруг, как на подбор светловолосых и уже жирных, хоть ни одной из них не дашь больше тридцати лет.

Эта шумная компания доставила Майре и Олегу несколько веселых минут. Они долго и с комментариями рассматривали меню, громко спорили между собой, испытывая терпение покорно ждущего официанта. С детской непосредственностью расспрашивали его, что кроется за диковинными названиями, и, внимательно выслушав ответ, кивали, но просили не записывать, а еще подождать, пока они не сделают окончательный выбор.

Наконец они сделали выбор. Один из них, должно быть, старший, устремил на официанта свое кирпичного цвета лицо и, резанув воздух коротким взмахом мускулистой руки, изрек:

— Шесть гамбургеров!

Майра расхохоталась до неприличия громко. Сконфуженный официант даже не стал записывать заказ и, уязвленный святотатством гостей, удалился с поникшей головой.

— Такого не придумаешь! — ликовала Майра. — Видали? Нет, скажите, вы видали что-нибудь подобное? Явиться в китайский ресторан, перерыть все меню, где каждое блюдо пестовалось, складывалось по крупицам веками и несет на себе следы вдохновения сотен поколений, и остановиться на том, что они жрут каждый день в забегаловках самого низкого пошиба. Типа «Мак Дональда». Заказать эту гадость, на которую кроме детей и собак никто смотреть не может. Вот вам Америка! Подлинная. Без истории. Без прошлого. Без своей культуры. С плебейскими вкусами и наглостью нуворишей. Вас, как европейца, должно тошнить при виде этого.

— Нисколько, — качнул головой Олег и немного извиняющимся тоном добавил: — Я люблю эту страну.