Вопросы задавал адвокат:

— Показалось ли вам за тот короткий промежуток времени, когда вы ехали в машине, что девушка влюблена в вашего патрона? Пыталась ли она приставать к нему, то есть, вешалась ли к нему на шею?

— Нет, этого я сказать не могу, — ответил Вадим, — повернувшись лицом к Настеньке. — Она, насколько я помню, даже не хотела, чтобы он садился рядом с нею.

— Ну, это могло быть обычной женской уловкой, отказываясь, привлекать — заметил прокурор.

— Протестую, — немедленно заявил Пермяков. — Обвинение навязывает своё мнение свидетелю.

— Протест принят. Продолжайте.

— Сидя за рулём автомобиля, вы, очевидно, посматривали на пассажиров в зеркало над головой? Как они себя вели в дороге?

— Нормально. Девушка сразу отсела к своей дверце, как бы отгораживаясь от Вадима.

— Вы, наверное, не один раз возили других девушек с Вадимом? Все они себя вели таким же образом?

— Ну, что вы? Современные девушки так себя не ведут с тем, у кого много денег. Обычно к Вадиму липли и готовы были заниматься сексом прямо в машине, да, случалось, что и занимались на ходу, извините.

— У меня больше нет вопросов к свидетелю.

Затем были вызваны по очереди бывшие аспиранты Юра и Валентина.

Оба рассказывали, что Вадим буквально ухлёстывал за Настенькой, которой, несомненно, это нравилось. Оба сказали, что после бокала шампанского у Настеньки закружилась голова, и Вадим увёл её в другую комнату, после чего оба аспиранта ушли, поскольку у них намечена была другая встреча.

Адвокат задержал внимание своими вопросами на Юре.

— Вы уверены в том, что подсудимая пила в последнем бокале шампанское, а не что-либо другое?

— Не совсем уверен. Может быть, Вадим подлил ей водку, и потому она неожиданно стала отключаться. Но утверждать не могу.

— А до этого момента подсудимая много пила? Вы ведь сидели напротив за относительно небольшим столом, так что не могли не заметить.

— Конечно, я видел. Рюмки у всех наполнялись сразу официантами. Но Настя, как мне кажется, пила мало, так как в основном ей приходилось много говорить. Она почти всё время переводила. Работала удивительно быстро.

— Как, по-вашему, относились к подсудимой другие мужчины?

— Протестую! — заявил прокурор. — Это не имеет отношения к делу.

— Протест отклоняется, — ответила судья. — Свидетель, ответьте на вопрос адвоката.

Юра ответил:

— Я думаю, что все влюбились в переводчицу.

— В чём это выражалось?

— Просто никто не скрывал этого. Борис Григорьевич сразу пообещал ей помочь в получении хорошей практики за границей. Даже, кажется, дал ей визитку. Это и не удивительно. Она такая красивая да переводит как автомат. А Аль Саид просто млел от неё.

— Так дал он ей визитку или вам так показалось? — спросил прокурор.

— Дал. Точно. Я даже позавидовал ей, так как мне Борис Григорьевич такого подарка не сделал, хоть я и помогал ему во многом.

— У меня ещё вопрос, — сказал Пермяков. — Встречались ли вы с подсудимой после Рождественского вечера? Если да, то расскажите, пожалуйста, как это было?

Прокурор опять поднялся:

— Протестую. Какое имеет значение, что было потом? Кто с кем встречался? Мы рассматриваем конкретное дело об убийстве.

Судья посмотрела на адвоката:

— Аргументируйте вопрос.

Пермяков встал и, поклонившись в сторону судьи, спокойно пояснил:

— Суду небезынтересно узнать, когда подсудимой стало известно о гибели Вадима.