После этих слов Жозефу Бертье было неудобно задерживаться, хотя он с пребольшим удовольствием провел бы с очаровавшим его спасителем еще немного времени. Ему было так приятно общаться с человеком, который делал ему комплименты и даже в чем-то заискивал, несмотря на титул и старшинство чина, да к тому же знал ответы на все вопросы. Жозефу никто и никогда не делал комплиментов, и даже дядюшка, по-своему любивший племянника.

Но полковник был прав — служба превыше всего.

Карета, окруженная освобожденным конвоем, ждала во дворе. Майор подивился малочисленности выручившего его отряда. Солдат в жандармской форме было всего шестеро, включая разрезавшего веревки сержанта. Заметив направление его взгляда, полковник пояснил, что остальные занимают круговую оборону на случай возвращения бандитов. Услышав это, Бертье вздрогнул и поспешил занять свое место на заднем сиденье. На прощание он крепко пожал полковнику руку и выразил сожаление, что тот не проводит конвой хотя бы до ближайшей почтовой станции.

— Ничего, друг мой, — весело похлопал его по плечу полковник, — даст Бог, еще свидимся. У меня ведь тоже служба. Желаю вам счастливого пути и еще… не встречайтесь больше с разбойниками, даже в сновидениях.

Один из жандармов проводил карету до тракта, указывая путь через лесные заросли и нагромождения камней. Все это время Жозеф Бертье чувствовал себя как-то неуютно, несмотря на то обстоятельство, что все его солдаты держались начеку и готовы были отреагировать на малейший шорох. Только выбравшись на большую дорогу, он позволил себе расслабиться. Первым его действием было сменить штаны и запачкавшийся в пыли и птичьем помете мундир, вторым — осушить до дна флягу, в которой разбойники оставили около половины. Закусив бисквитом и кусочком копченой колбасы, майор блаженно растянулся на заднем сиденье и погрузился в привычное состояние.

При смене охраны на почтовой станции майор кратко поведал командиру роты в звании поручика о своем приключении, особенно упирая при этом на доблесть испанской жандармерии и количество трупов разбойников, которое он, по некотором размышлении, решил увеличить до полусотни. Поручик, не отличавшийся такой доверчивостью, как императорский курьер, сильно встревожился и предложил послать на помощь испанцам своих солдат. Когда же майор уверил его, что такой необходимости больше нет, он начал пытать Бертье относительно имени полковника. Услышав ни с чем не сообразимый титул «граф Калатрава», поручик еще сильнее насторожился.

— Быть может, не граф, а Кавалер ордена Калатравы, господин майор? — решился уточнить он.

— Может быть, — раздраженно ответил Жозеф Бертье. — У него столько имен, что я ни одного не запомнил. Одно вам скажу, поручик: граф, или как его там, — настоящий джентльмен и прекрасный человек. Если бы все были такими, мы бы давно уже выиграли войну!

Пожав плечами, поручик проводил курьера и вернулся к исполнению своих обязанностей. В конце концов, какое ему дело до испанского полковника, если у курьера нет претензий и никто не пострадал? Пускай эти даго сами ловят своих разбойников, а его дело — охранять почту. Людей и так не хватает, зачем же лишний раз соваться под бандитские пули.

Благополучно проспав до Кадиса, императорский курьер майор Жозеф Бертье сдал почту в канцелярию, а пакет с личным посланием Наполеона вручил адмиралу Вильневу.