Как и следовало ожидать, копьенос оказался главной жертвой в те далекие времена, когда он еще водился в изобилии. Аарон Томас оставил нам следующее краткое описание сбора пингвиньих яиц в районе Ньюфаундленда:

«Если вы отправляетесь за яйцами на остров Фанк и хотите наверняка заполучить их свежими, придерживайтесь следующего правила: вы сгоняете с места, убиваете и сгребаете несчастных пингвинов в кучу. Затем вы сгребаете в кучу все их яйца так же, как вы это делаете с опавшими яблоками в вашем саду… эти яйца, пролежавшие какое-то время, уже несвежие и непригодные, однако, очистив от них участок земли… вы покидаете его на день-другой… а вернувшись после этого на прежнее место, находите там много яиц, наверняка свежих!»

Если, как утверждали на острове Сент-Килда, самка копьеноса откладывает всего лишь одно-единственное яйцо и в тот год, когда оно было уничтожено, кладки больше не происходит, то нетрудно себе представить результат подобного массового опустошения.

Один английский капитан, изучавший промысел яиц в районе Ньюфаундленда, сообщал в своем рапорте: «Отряды отправляются [на острова Фанк] на добычу яиц и пера. Раньше этот промысел приносил порядочный доход, однако в последнее время в результате кампании истребления эти доходы здорово сократились. Впрочем, говорят, что на каком-то судне за один рейс выручили чистыми двести фунтов стерлингов».

Постскриптумом к этому звучит еще одно сообщение, сделанное Уильямом Палмером после посещения острова Фанк в 1887 году:

«Какое же множество птиц должно было обитать на этом пустынном острове в прежние годы, когда он, вне сомнения, кишмя кишел бескрылыми гагарками, кайрами, гагарками, тупиками, полярными крачками и олушами и ничто не нарушало их безмятежного существования, разве что случайные набеги ныне исчезнувших индейцев с Ньюфаундленда. Но как?все изменилось после того, как его начали грабить белые рыбаки; сегодня, если не считать полярных крачек и тупиков, остров кажется необитаемым. [Если] раньше здесь за один раз набирали по шестнадцать бочек яиц кайр и гагарок для отправки в Сент-Джонс, то мы не увидели и дюжины яиц».

Именно Джону Джеймсу Одюбону мы обязаны наиболее ярким описанием «яичного» бизнеса. В июне 1833 года Одюбон посетил Новую Шотландию, где он встретил компанию сборщиков, которые, собрав что-то около сорока тысяч яиц морских птиц, продавали их перекупщику в Галифаксе по двадцать пять центов за дюжину. Несколькими днями позже во время визита на один из птичьих островов он встретил там двух сборщиков, которые «набрали восемьсот дюжин яиц кайр, а всего наметили собрать две тысячи дюжин… Множество разбитых яиц распространяли по всему острову невыносимое зловоние». Однако лишь в 1840 году, когда Одюбон провел несколько недель на северном побережье залива Св. Лаврентия, он до конца ощутил весь ужас этого омерзительного бизнеса. Ниже приводится его отчет в сокращенном варианте:

«Заветное желание сборщиков — разорить каждое гнездо, неважно где, и невзирая ни на какой риск. Они налетают, словно чума, на пернатое племя, утоляя свою звериную склонность к уничтожению несчастных тварей, уже после того, как они их ограбили. Но я не мог полностью верить рассказам об этих ужасах, пока не увидел их собственными глазами.

Их судно — жалкая развалюха, из ее трюма, как из склепа, разносится тлетворное зловоние. Команда, насчитывающая восемь человек, спускает за борт шлюпку и рассаживается в ней, каждый держит в руках ружье старого образца. Один матрос гребет к острову, веками служившему мириадам птиц местом рождения. При приближении подлых ворюг птицы тучей взлетают со скалы и, заполняя все окружающее пространство, с громкими криками носятся над головами своих недругов.

Слышатся звуки выстрелов нескольких мушкетов, заряженных крупной дробью, и вот уже тяжело падают на скалу и в воду убитые и раненые птицы.