Мальчишка, всё ещё дрожа, осторожно вышел из угла…

В прихожей тоже всё было перевёрнуто… Один охранник ещё не пришёл в себя, другой пытался встать с пола.

– Лежать! – рявкнул ему Мальцев. – Ну! – Топнул ногой. Охранник послушно распластался, затих.

– Уходим.

– Пошли…

Торопливо привели себя и одежду в порядок, вышли из лабиринта… На рынке ничего внешне не изменилось. Всё так же суетились посетители рынка. В той же, мирной тональности, с горловыми выкриками давил на уши вязкий шум, заполнял тот же смешанный пряных запах, так же, где равнодушно, где с затаённой ухмылкой, где и открыто, с вызовом, сверкали из-за прилавков глаза азиатов…

Не успели втянуться в людской кошёлочный поток, как под ногами появился Штопор, Генка. Его глаза светились и удивлением, и восхищением, главное, радостью. Мальчишка понимающе переглянулся с освобождённым товарищем, зашагал рядом. Так, дружно, и вышли. Преследователей не было. Гуськом направились к своей машине.

– А ты куда? – глянув на Штопора, спросил Мальцев. Он шёл в цепочке замыкающим.

– С вами, – за Штопора ответил рыжий. – Ему же нельзя теперь здесь.

– Почему? – удивился Кобзев.

– А его заложат потому что… – также, за Генку, ответил рыжий. – Накажут.

– С чего это? Мы же по-тихому, в роде… Никто же не заметил… – не поверил Кобзев.

– Ага, не заметил. Все уже про вас здесь знают, – подпрыгивая и на ходу подтягивая штаны заметил Штопор.

– Рынок. Один дом, одна семья… – как хорошо заученное повторил рыжий.

– Знаете они какие дружные? – восхищённо пропищал Штопор.

– Не то, что мы… – скривился рыжий.

– Мы? – переспросил Кобзев. – Кто это мы?

– Не вы… – ответил рыжий.

– Эти, местные, москвичи, – ответил Штопор. – Которые здесь живут… Они жизни не знают… Их учить надо… Так Азамат всегда говорит, да!

– Ничего себе заявочки! – не согласился Мальцев, но оглянулся… Никаких внешних изменений, на его взгляд, не было. Ни в людской среде, ни в окружающей архитектуре, ни в… Если в атмосфере только. Накрапывал мелкий дождь. Дождь, не дождь, сеянец, мокрота… – А относительно жизни, нас, парень, учить не надо. Видали мы учителей… И немцев, и поляков, и татар и шведов, не считая японцев с финнами и прочих… Историю-то помнишь? Или не проходили ещё в школе? Ты вообще в школе-то учился, нет, ходил?

– Не-а… – словно хвастаясь, весело ответил младший.

– Я только собирался, – буркнул Никита.

– Что вы говорите? – удивился Мальцев. – Вот это новость… дым коромыслом! Слышь, ребята, мужики-то, оказывается, в ноль неграмотные. Как с дерева.

– Мы не с дерева, мы с рынка.

– Один хрен… Значит, ни читать, ни писать, вы не умеете, да?

– Не-а. Но я мог у складывать, если буквы большие, и если они не длинные, а Никита даже мелкие может, но медленно, и не всегда понятно… Зато я быстрее Никиты считаю…

– Ага, только до десяти, – поправил Никита.

– Фигушки! Не парь мозги: десять раз до десяти могу. Да, могу! Спорнём на американку, спорнём?

– На африканку. За то ты в баксы выручку перевести не можешь!..

– А на хрена мне твои бак…

– Эй-эй, пацаны, уймитесь, не спорьте. Чего вы завелись! Всё понятно, – придержал их за плечи Кобзев.