– Неплохо, – заметила она со сдержанным одобрением. – Только слишком сильный крен в сторону здоровья. Вон три препарата для регенерации печени!.. Здоровая печень необходима, чтобы переваривать массу протеина и креатина, без них мускулатуру не накачать, но я что-то креатина не вижу вообще.

    – Протеин есть, – сообщил Коля и указал на трехлитровую пластиковую емкость. – Вон. Какой-то суперочищенный! Из сыворотки. А может, Володя у нас не столько качается, сколько здоровье поправляет?

    – Здоровье лучше всего поправлять физическими упражнениями, – возразила она. – Гантели, бег хотя бы по такой дорожке, если лень выйти и побегать в парке…

    – Да и вообще, – сказал Коля. – Вон в нашей деревне один дед пил водку, как воду, курил самосад… все называли горлодером, ни один не мог выкурить такую самокрутку, а дед смалил по десять в день!.. И те, кто не пил и не курил, уже давно перемерли, как мухи на морозе. А тот дед, как написала мне мамаша, недавно на молодой девке женился в свои девяносто пять лет!..

    Я смолчал, только кивал и улыбался, я же хозяин, с гостями спорить неприлично. Но достало, что когда упоминают какого-то долгожителя, то обязательно смакуют, что ел все, никаких диет, курил и пил не только вино, а еще коньяк и водочку. Про Черчилля непременно, как же без него, уже и не помнят, что был премьером или лауреатом Нобелевской премии по литературе, зато знают, что прожил девяносто лет, отличаясь необыкновенной тучностью, постоянно курил толстенные кубинские сигары, выпивал в день бутылку бренди, схлопотал девять инфарктов, но все равно пил, курил…

    Но никто не знает, да и не желает знать, что Черчилль раз в год ездил в Швейцарию в особую клинику по продлению жизни, где в течение двух месяцев проходил полный курс очищения и оздоровления, что он обязательно спал не меньше часа днем и не менял этого важного для укрепления здоровья правила ни при налете немецких бомбардировщиков, ни когда королева вызывала во дворец: да пошли они все, здоровье дороже! Кстати, в той клинике постоянно обновлялись Бернард Шоу, погибший в автокатастрофе, Соммерсет Моэм и еще куча народа, все они прожили дольше девяноста лет. Так что не надо про их вредные привычки. Шварценеггер не раз фотографировался с сигарой во рту, но на самом деле не курит и не пьет, но это народу совсем не интересно.

    Мы выпили еще по чашке, а так мы не какие-нить европейцы сраные, что могут пить кофе просто так, да еще и без сахара, но у нас и сахара в каждой чашке на треть, и бутерброды в руках такие, что мускулы напрягаются. А если бы мы были еще и хохлами, то вместо рыбы у каждого на тонком ломтике хлеба лежало по толстому шмату сала.

    – Хорошо выглядишь, – одобрительно заметил Коля. – Вообще, русский человек вынесет все, что Господь пошлет, и еще все, что плохо лежит.

    – Качаюсь, – объяснил я. – Еще здоровье берегу.

    Он спросил насмешливо:

    – Ты что, хочешь жить вечно?

    Я смолчал. На этот вопрос во все века и тысячелетия во всех странах и при всех режимах отвечали одинаково. И вопрос давно превратился в риторический, который не требует ответа.

    Но я впервые готов был дать ответ, который Коля никак от меня не ждет. Ответ, который должен б прозвучать смешно…

    И я смолчал.

    Коля покосился в сторону телевизора, все-таки включил, но Светлана убрала звук до минимума, Коля всмотрелся в быстро мелькающие кадры хроники.