— Как же вы погань такую терпите? — гневно изогнул бровь богатырь. — Иль смелых в деревне не осталось?

— Жить-то каждому хочется, — вздохнул староста.

— Выгоню я эту гадину, — твердо пообещал Добрыня.

— Дева эта племянницей самой Смерти доводится, — пожевал синие губы старец.

— А хоть черту! — раздраженно сказал Добрыня. — Что теперь — ждать пока она всю деревню насмерть уходит?

В это время за окном раздались крики. Добрыня снова бросился к окну. Люди на улице разбегались по хатам и улица пустела на глазах.

Староста тронул богатыря за плечо.

— Дай, богатырь, ставень прикрою!

— Погоди, — сказал Добрыня. — Ты в горницу иди, пока я с ней тут потолкую.

Странная процессия двигалась по улице. Впереди шла уродливая женщина в красном сарафане. Лицо ее заросло рыжими волосами. В руках женщина держала красный платок. За нею двигались кошмарные создания. Вид их был столь ужасен, что от одного взгляда на них сердце останавливалось.

Добрыня сел у окна, распахнув его настежь, меч на колени положил в ожидании.

Тяжелые шаги приблизились.

— Эй, старец! — воющим голосом произнесла Моровая Дева. — Вот я и поймала тебя, старец. Где же твоя осторожность?

Добрыня молчал.

— Видать, свеча твоя догорает у тетушки, — удовлетворенно провыла Моровая Дева. — Время твое пришло! Знаешь, старец, почему тебе умереть надо? — продолжала жуткая воительница. — Нельзя тебе с Добрыней из Киева встречаться. Обещала я Кашею Бессмертному, что сначала тебя, а потом и его к тетке в гости отправлю. Ну, прощай, старец!

В окно просунулась мохнатая рука, сжимающая пальцами красный платок. Добрыня резко вскочил, ударил по руке заготовленным мечом. Кисть, сжимающая платок, упала в горницу, а за окном раздался леденящий душу вопль. Пять отрубленных пальцев метнулись было по комнате серыми крысами, да не миновали тяжелых сапог богатыря. Красный платок зашипел, превращаясь в огромную змею с монашеским клобуком у головы. На капюшоне страшно светились глаза. Снова свистнул богатырский меч и гад, рассеченный разом на семь кусков, разметался по комнате. За окном послышался топот разбегающегося в страхе войска Моровой девы. Добрыня сел, вытирая пот с лица, потом тяжело поднялся, покидал дохлых тварей в окно, поддевая их острием меча.

Моровая Дева за окном страшно завыла: — Добрыня! Отдай мою руку, Добрыня!

— Собирай! — сказал богатырь. — Вон она под окном валяется!

В окно заглянула уродливая жуткая морда.

— Догадалась я, что ты это, — скрипнула зубами Моровая Дева. — Ну ничего! Встретимся еще, Добрыня! Ох, встретимся!

Страшное лицо Моровой Девы исчезло, а в избу шаркающе вошел староста. Не в горнице староста сидел, в погребе отсиживался. Глянул старец на богатыря и в ужасе отпрянул от него: — Что с тобой?

— Что, — не понял Добрыня.

— У тебя все лицо в крови!

— То не кровь, — сказал богатырь. — То слезы ее злые!

13. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Муромец ехал вдоль берега, а рядом в воде плыла щука.

— Недалеко теперь уже, батюшка! — слегка задыхаясь говорила богатырю щука. — Повернем во-о-о-н за тот мысок, а там и кораблик Симеона виден будет!

При этом щука не забывала перехватывать больших белобрюхих лягушек, что в изобилии прыгали в воду из-под копыт богатырского коня.

Открылась заводь. На поверхности ее плавали широкие зеленые листы кувшинок.